«Хотя Бардан больше не джедай — и он все же ухитряется быть полезным.»
Все соображения, по которым она скрывала своего ребенка, исчезли без следа, когда Бардан Джусик ушел из Ордена Джедай. Это ничего не изменило. Он все так же был на войне и помогал выжить клон–солдатам, как и раньше. Этейн посмотрела в кружку с кафом и задумалась — не в том ли дело, что она просто привыкла к своему званию… или что ее стало больше волновать что о ней подумает Совет.
«А они скажут что сколько бы лет тебе ни было — в глубине души ты все равно хочешь родительской похвалы.»
Дверь открылась. Вошла Лазима тащившая в одной руке Кэд'ику, а в другой — сумку с покупками, и выглядевшая в точности как деловитая молодая мама. Этейн не могла не признать, что это ее ранит. Она пыталась изобразить мимолетный интерес, какой проявила бы любая женщина, любуясь ребенком своей подруги. Но это было трудно; когда он начал плакать — каждый ее нерв откликнулся болью. Она хотела прижать его к себе. Это было мощный, первобытный инстинкт.
Несколько полицейских остановили Лазиму, чтобы посюсюкать с Кэд'икой. Тот расплакался, хотя и без особого энтузиазма, больше для того, чтобы показать неудовольствие и начал выворачиваться у Лазимы из рук.
— Всем хочется поиграть в дядюшек. — сказала она, пробившись сквозь хор охов и ахов. Она протянула ребенка Этейн, так словно ее нужно было убеждать взять его на руки. — Вот. Хочешь подержать?
Этейн уложила Кэд'ику на руки. Он тут же затих, и для нее внезапно перестало существовать все вокруг. Он пах родным, чистым и прекрасным. Полицейский за соседним столом поставил свой каф и подвинулся чтобы посюсюкать с ним, как это обычно делают люди рядом с младенцами. Этейн отерла каплю на подбородке ребенка, а тот зачарованно смотрел на офицера большими, темными глазами. Глазами Дармана.
— Кто тут такой красивый? Кто такой красивый мальчик? — Полицейский был здоровенным, квадратным мужиком, который, судя по виду, круглый день только и делал, что вышибал двери, но сейчас он стал самой сентиментальностью. Он взглянул на Этейн. — Вы совершенно естественно с ним смотритесь. — сказал он, не понимая, насколько точно попал этим замечанием. — И вы точно знаете какой–то секрет, как успокаивать детей.
— Джедайское влияние на разум. — с трудом улыбнувшись, ответила Этейн. Пора было перебираться в более уединенное место, прежде чем она начнет оговариваться. Хоть она и джедай, но все равно гормоны бурлили у нее вовсю, и все сильнее становились эмоции от разлуки с теми, кто был ей больше всего дорог. — По–моему, ему пора сменить пеленки. Пошли, Лазима. Позаботимся о насущном или Кэл будет ворчать, что мы совсем забросили его внука.
Квартира Лазимы — та, что купил Скирата, когда он освободил ее из лап хатта Квиббы, и подготавливал для всей команды базу подальше от казарм — была частью того же угрюмого пермакритового комплекса, в котором находился «Краггет». Выйдя через служебную дверь на кухню, Этейн могла попасть сюда через турболифт и один лестничный пролет. Жилище производило впечатление крепости, наверняка поэтому Скирата его и выбрал. Занимало оно целый этаж.
Лазима последовала за ней. За дверями открывалось огромное жилое помещение, которое раньше, наверное, было складом, а сейчас несло все признаки того, что здесь пытаются сосуществовать трое очень разных людей и маленький ребенок. Тут пахло готовкой, стиркой и освежителем воздуха. На более тонком уровне Сила сказала ей что Джусик побаивается, но более доволен жизнью, чем прежде, что Лазима не спит ночами, беспокоясь за Атина, и что Скирата… что в Скирате не было клубящейся тьмы, которую она почувствовала при первой встрече. В нем все так же оставалась бездна насилия и ярости, с ней соседствовали самозабвенные страсти, но был там и маленький островок спокойствия и удовлетворения, мягкости, которой она не ощущала раньше.
На столе высилась беспорядочная груда электронных схем и сервоприводов — должно быть, последний проект Джусика. Скирата старался не оставлять следов, как и подобало человеку, который полностью соответствовал кочевому стилю жизни мандалориан.
— Ты надолго? — спросила Лазима.
Этейн опустилась на ближайший стул и отпустила Кэд'ику, который заковылял по комнате, хватаясь за мебель. Потом он гулко плюхнулся на попу и захихикал.
— Два дня.
— Ох…
— Теперь я делаю старую работу Бард'ики. Два дня — это долгий отпуск, когда присматриваешь за группой коммандо. — Этейн внимательно присмотрелась к Кэд'ике и увидела что он заметно вырос. — Надо бы поспать, но не хочу попусту тратить время.