Так не должно было быть. Все, что она делала, все это было ее ошибкой, но все же было что–то неправильное в системе, которая могла поставить двух людей в такое положение, в котором оказались Этейн и Дарман.
Она нашла Каллисту прогуливающейся в тихом уголке на госпитальной палубе уровнем ниже.
— Извините, если я вас задержала, генерал. — сказала она. — Я просто смотрела не смогу ли помочь. Через станцию проходит много раненых солдат.
Этейн потребовалась пара секунд чтобы понять что та говорит о медицинской помощи.
— Немножко целительства?
— Целитель из меня не очень, но я стараюсь. Небольшое влияние на разум, чтобы поднять их дух, удается мне явно лучше.
— Вы спрашивали их разрешения?
Каллиста выглядела чуть обиженно.
— Разумеется.
— Верю, вы — спросите. — Этейн уже получила ответ на свои вопросы, но все же она продолжила, потому что ей нужно было поговорить с другим джедаем, который не начнет читать ханжеские нотации, дабы наставить ее на путь истинный. — Я пришла узнать про ваши «маленькие чудачества», как вы их называете.
— Что–то говорит мне, что вы тут не для того, чтобы читать мне лекцию про нашу неправильность.
Две женщины в молчании смотрели друг на друга секунду–другую, прислушиваясь к малейшим потоками и завихрениям Силы вокруг.
— Не совсем. — сказала Этейн. — Я не того рода джедай, которого Совет хотел бы увидеть в роли судьи, следящего за соблюдением их правил. — Давай, скажи это. — У меня есть ребенок, о котором Совет не знает, и любовник, которого у меня быть не должно. Я все еще служу в Великой Армии, но так как оно есть — я служить не смогу. И прежде чем полностью порвать с джедаями — я хотела бы узнать, не найдется ли для меня другого места.
Каллиста положила руку на плечо Этейн.
— Ты хочешь присоединиться к нам? Ты знаешь, что будет в таком случае. Мы считаемся сумасшедшими родственничками, про которых не принято говорить.
— Меня примут? Что вы ожидаете от своих сторонников?
— Семья будет рада тебя встретить. И для начала — врать тебе не понадобится.
— У тебя есть возлюбленный?
— Конечно. Что это за жизнь, если ты бежишь от самого сильного побуждения к лучшему, что есть у любого живущего?
Этейн хотела бы знать, как в сообщество джедаев вписался бы Дарман в качестве ее не владеющей Силой половины. Потом она поняла, что снова пытается сделать выбор за него, решить что она знает лучше, и решать сама — точно также как и тогда, когда она решила завести ребенка.
— Если я присоединюсь к вам, я буду обязана жить в вашей общине? — спросила Этейн. Каллиста чуть наклонила голову, словно не могла ее расслышать. Идея начинала выглядеть не очень хорошей и ее голос начал подрагивать. Смешно было думать о том она может устроиться джедаем на полставки, заходя время от времени к учителю Алтису и его секте чтобы сделать немножко джедайской работы… — Отцу моего ребенка, возможно, придется быть в другом месте.
Каллиста выглядела ошеломленной.
— Я не могу говорить за учителя Алтиса, но не могу представить, чтобы он прогнал тебя, если ты захочешь видеться с нами лишь изредка.
Этейн было стыдно, оттого, что Алтис и его люди могли многое отбросить и сражаться вместе с Орденом, в то время как всё остальное время Орден старательно их сторонился. А еще ей было стыдно, что Орден с радостью принял их, как только они понадобились. Она начинала думать как Джусик.
— Думаю, мне надо будет как–нибудь навестить вас. — сказала она. Лишь несколько недель — только для того, чтобы твердо убедиться, что она больше не хочет иметь ничего общего с путями джедаев. — Если вы разрешите.
— Знаешь, это очень печально.
— Что именно?
— Что, владеешь ты Силой или нет, приходится быть такой несчастной лишь для того, чтобы быть обычным человеком. Учитель Алтис говорил что Орден Джедай стал больше корпорацией, чем духовным объединением; сплошные правила, инфраструктура, комиссии… Продолжая аналогию, он говорил что Орден потерял из виду свой главный бизнес. Который заключался просто в том, чтобы делать то, в чем нуждаются другие.
Этейн подумал о Храме Джедай и его огромных Архивах, техническом обеспечении, и явно безграничном бюджете. Да; и трудно было заметить, когда именно все это началось.
— Я хотела бы сказать, что мы закоснели. — проговорила Этейн, решив уйти до того, как она выплеснет все свое разочарование и возмущение на эту женщину. — Но я чувствую что мы разлагаемся.