Бригаду перебросили сюда неделю назад из-под Ростова. Ночью, по тревоге подняв личный состав, погрузили в теплушки и довезли до Армавира, а там пешим манером перевели через границу. Сделано это было так быстро, что кое-кто из бойцов так и не сообразил, что находится на территории сопредельного государства, где в ходу не рубли и копейки, а лиры и куруши.
За спиной, отрогами поднимаясь вверх, простиралось Армянское нагорье, над которым хорошо видна была громада Арарата. Не так далеко, всего в сотне шагов, стояли палатки рабочих, что тянули сюда железнодорожную ветку. Отношения у СССР с Турецкой Республикой были отличные, не то что с западными соседями, так почему не помочь соседу с постройкой, раз просит? Это ведь и называется интернационализм!
– Самолет! Самолет!
Он вскинул бинокль. Точно. Летающая лодка. Как и предупреждали из ОГПУ, опознавательных знаков нет. Ты смотри, что мировая буржуазия делает! Совсем стыд потеряли! Над чужой страной, среди белого дня!
Аэроплан сделал круг над лагерем и снизился, чтоб рассмотреть все получше. Гостя ждали, и каждый знал, что следует делать.
– Не стрелять! – пронеслось между палаток. Красные командиры помнили позавчерашний приказ. – Боевыми не стрелять!
Инструкцию позавчера все получили самую строгую! Только не всех она касалась.
Товарищ комбриг бросился к палатке, где как раз в ожидании этой минуты с утра гоняли чаи три лучших бригадных пулеметчика, что не просто в мишень попадут, а в случае нужды серп и молот на ней двумя очередями нарисуют.
– Готовы?
Все трое вскочили из-за стола, на котором стоял парующий самовар, и, вытянувшись, разноголосо отрапортовали.
– Так точно!
Стрекот авиационного мотора влетел в палатку. Ручные пулеметы – два «льюиса» и «гочкис» – лежали тут же.
– Тогда давайте, товарищи бойцы, давайте…
Он тряхнул кулаками. Красноармейцы, похватав пулеметы, выскочили наружу. Родимичев выскочил следом, ощущая знакомый азарт удачной атаки. В бело-голубом небе кружила железная птица. Навстречу ей в небо уперлись стволы.
– Давай, давай, ребята… Патронов не жалеть… Только не сбейте его ненароком…
…Окопы бойца вырыли правильные – в полный профиль.
Товарищ Родимичев с адъютантом шли по брустверу, обходя воронки и любуясь.
При его приближении бойцы вытягивались, и по их глазам видно было, что если кто из них и жалел втайне о затраченном напрасно труде и кровавых мозолях, то только до вчерашнего дня. После того, как позиции были обстреляны тяжелой артиллерией, стало ясно, что воевать придется всерьез, а на такой войне пот дешевле крови обходится.
Сперва, как началось, комбриг, прямо скажем, озадачился – вроде бы дружеская страна, и на тебе. Промеж бойцов шум прошел. Комиссар прошел по ротам, объяснил все это происками империализма, а когда тем же вечером разведчики притащили «языка», то все прояснилось.
Оказалось, действительно происки!
Выяснилось, что никакие это не дружественные турки, а всего-навсего уже раз битые белые офицеры, нанятые на деньги английского империализма.
Комиссар собрал коммунистов, объяснил политический момент, и к утру пропала из глаз бойцов растерянность. Враг-то оказался старый, уже не раз битый!
А кого раз побили, того и второй побьем!
Да и позиция – загляденье! Не обойти!
С обеих сторон дороги холмы да горки – сам черт ногу сломит. Там, где хоть какое-то движение возможно, – колючая проволока в три кола и мины… Так что белякам деваться некуда – только в лоб.
«А лбы у нас крепкие!» – подумал комбриг.
Перейдя линию окопов, он спустился по склону к палатке, на ходу размышляя о том, как сюда занесло беляков и что они готовят.
А они должны были что-то готовить.
Не было времени у них на позиционную, такую, как в 16-м, на империалистической, войну. Как ни спокойны турки, не потерпят они у себя такого безобразия. Танки? Откуда они тут у них… Газы? Комбриг отрицательно покачал головой. Это вот вряд ли… Это не по-русски как-то, нарушение традиций какое-то… Аэропланы? Это в горах-то, где ровного места нет? А что тогда? Что? Эх, война, война… Это рядовому бойцу в удовольствие пострелять, а командиру голову ломать приходится…
Впереди взревел двигатель. Он отвлекся, приложил ладонь козырьком ко лбу.
Прямо за палаткой разворачивался грузовик. Рядом с другим грузовиком стояло несколько человек, причем по крайней мере четверо – штатские…