Люк мечтал, чтобы его экспедиция поскорее завершилась. Он сильно замерз — не помогала даже теплая казенная одежда. Но он помнил, что сам сделал выбор, сам вызвался проехать по ледяным полям в поисках жизни. Он поглядел на длинную тень, которую вместе со зверем оставлял за собой на снегу. «Ветер поднимается,— подумал он.— Эти пронизывающие ветры после наступления ночи принесут с собой жуткую стужу». Люк испытывал острое желание вернуться на базу пораньше, но понимал, что это невозможно: слишком важно было доказать, что они одни на Хоте.
Тоон-тоон резко свернула направо, едва не сбросив Люка. Он все еще не привык ездить на этих непредсказуемых животных. «Пожалуй,— пробормотал Люк,— я чувствовал бы себя гораздо увереннее в кабине моего надежного лендспидера». Но в данном случае тоон-тоон, несмотря на все неудобства, представляла собой наиболее пригодный вид транспорта на Хоте.
Когда зверь добрался до очередной вершины, Люк придержал его, снял темные защитные очки и, сощурившись, стал ждать, когда глаза привыкнут к слепящему сиянию снегов.
Неожиданно его внимание привлек появившийся в небе горящий объект — он промчался по небу, оставляя за собой дымный шлейф, который, медленно таял по мере удаления. Поняв, что это такое, он почувствовал, как леденеет его сердце. Этот холод мог бы соперничать с холодом атмосферы. Хота.
То, что он видел, явно было сделано руками человека, может быть, даже выпущено Империей. Юный командир, не отрывая глаз от электробинокуляра, следил за горящим объектом до тех пор, пока тот не рухнул на белую землю, завершив полет вспышкой взрыва.
При взрыве тоон-тоон вздрогнула. Пугливо рыкнув, она стала нервно царапать когтями снег. Люк потрепал голову животного, стараясь успокоить его.
— Не бойся, девочка, это всего лишь метеорит!— крикнул он. Животное притихло, и Люк поднес к губам коммуникатор.— Эхо-три вызывает Эхо-семь. Хан, старина, ты меня слышишь?
В приемнике затрещало. Затем сквозь помехи пробился знакомый голос:
— Это ты, малыш? Что у тебя?
Голос был взрослее и резче, чем голос Люка. Люку с нежностью вспомнилась первая встреча с коррелянцем, космическим контрабандистом, в той темной, набитой чужаками кантине, в космопорте на Татуине. А сейчас это был единственный друг Люка, не состоявший официальным членом повстанческого Союза.
— Я закончил свой круг и не обнаружил никаких признаков жизни,—• произнес Люк, теснее прижимая к губам микрофон.
— На этом куске льда живности не хватит, чтобы набить хотя бы космический крейсер,— ответил Хан, стараясь перекричать рев ветра.— Я оставил дежурные маркеры. Теперь возвращаюсь на базу.
— Скоро увидимся,— ответил Люк. Он все еще следил за столбом дыма, что поднимался от темного пятна впереди.— Тут неподалеку только что упал метеорит, и я хочу его осмотреть. Я не задержусь.
Отключив коммуникатор, Люк посмотрел на тоон-тоон и заметил, что ее что-то тревожит. Рептилия шла рысью, перенося вес с ноги на ногу, временами испуская глубокий рев.
— Хей, девочка!— Он потрепал ее по голове.— В чем дело, учуяла что-нибудь?
Но Люк и сам уже начал испытывать беспокойство — впервые с тех пор, как покинул скрытую базу повстанцев. Если он что-нибудь и знал о снежных ящерицах, так прежде всего то, что у них очень развита интуиция. Нет сомнения — животное пыталось предупредить Люка об опасности, которая была рядом.
Не медля ни секунды, Люк снял с пояса детектор температуры тела и внутренней жизнедеятельности и включил его управление. Прибор был достаточно чувствителен, чтобы улавливать даже слабые проявления жизни. Но как только Люк начал сканирование, он понял, что времени нет.
Он увидел нависшую над его головой тень величиной в добрых полтора метра. Люк обернулся, и ему показалось, что ожила сама земля. Огромная глыба, покрытая белым мехом, прекрасно скрывавшим ее в сугробах, бросилась на него.
Люк не успел выхватить бластер из кобуры, как огромный коготь твердо ударил его по лицу и сбросил со спины тоон-тоон.
Люк потерял сознание и не услышал ни жалобных воплей тоон-тоон, ни наступившей внезапно тишины. Не почувствовал, как великан схватил его за лодыжку и потащил по заснеженной равнине.
Черный дым все еще поднимался со склона из воронки, оставленной упавшим с неба предметом. Но облако дыма становилось прозрачнее: ледяные ветры Хота разносили над равнинами его темные клубы.
В кратере что-то зашевелилось.
Сначала послышался звук, ноющий металлический звук, меняющийся по интенсивности — словно он состязался с воем ветра.
Затем начало двигаться нечто, блестевшее в ярком свете дня, медленно поднимаясь со дна кратера.
Это нечто можно было принять за неизвестную форму органической жизни — жуткая, с многочисленными выпуклостями голова, темные линзы глаз, похожие на волдыри, равнодушно глядящие поверх холодных диких равнин. Но когда голова поднялась над кратером, стало ясно, что это машина. Голова сидела на большом цилиндрическом теле, оборудованном камерами, сенсорами и металлическими придатками, некоторые из которых оканчивались хватательными клешнями.
Машина перевалила через край кратера и простерла в разные стороны манипуляторы. Затем металлический мозг выдал сигнал, и машина поплыла по ледяной равнине, вскоре исчезнув за горизонтом.
Хан, закутанный в зимнюю одежду, ехал рысью верхом на зеленой пятнистой тоон-тоон по холмам Хота, держа курс на базу.
Глаза его равнодушно глядели на тускло-черные купола, на орудийные башни и огромные силовые установки — единственные признаки цивилизованной жизни на этой планете. Хан Соло придержал снежную ящерицу, заставив замедлить бег и направляя ее ко входу в огромную ледяную пещеру.
Оказавшись внутри огромного комплекса пещер, обогреваемых отопительными установками, которые в свою очередь питали энергией установленные снаружи огромные генераторы, Хан почувствовал, что ему становится жарко. Эта подземная база представляла собой естественную ледяную полость с переплетениями ломаных белых туннелей, выжженных в ледяной горе лазерами. Коррелянцу приходилось бывать и в более заброшенных норах Галактики, но сейчас он никак не мог вспомнить местонахождения хотя бы одной из них.
Он расседлал тоон-тоон, затем огляделся по сторонам. Гигантская пещера была заполнена людьми и роботами.
Все чем-то заняты, с чем-то возятся, что-то монтируют или ремонтируют. Повстанцы в серой униформе разгружают припасы и подгоняют снаряжение. По ледяным коридорам, выполняя свою работу, катятся роботы главным образом типа Р2.
Вся эта суета не вызвала у Хана никаких эмоций, он даже начал беспокоиться, не слишком ли размяк с годами. Он явно не испытывал личной заинтересованности или приверженности к этому повстанческому предприятию, ведь его сотрудничество с Союзом началось с обычной сделки, когда потребовались услуги его корабля, «Тысячелетнего сокола». Работа казалась тогда достаточно простой — переправить старика Бена Кеноби, юного Люка и двух роботов в систему Альдебарана; откуда было знать тогда Хану, что ему придется спасать принцессу с самой страшной боевой имперской станции, Звезды Смерти.
Принцесса Лея Органа...
Чем больше думал Хан Соло о ней, тем яснее ему становилось, что забот, которые он взвалил на себя, польстившись на деньги Бена Кеноби, более чем достаточно. Поначалу он хотел просто заработать, чтобы рассчитаться со старыми долгами, висевшими над ним, подобно готовому упасть метеориту, у него вовсе не было желания становиться героем.
И все же что-то удерживало его, заставило присоединиться к Люку и его ненормальным приятелям-повстанцам, когда они предприняли ныне ставшую легендарной космическую атаку на Звезду Смерти. Что-то... Что именно, сейчас он уже не мог вспомнить.