Люк не обнаруживал признаков жизни. Хан заметил, что лицо юноши страшно разорвано. Он помассировал лицо, стараясь не задеть рану.
— Не умирай, Люк. Сейчас не время.
Наконец, слабая реакция. Тихий стон, едва слышимый в шуме ветра, но достаточно различимый. Хан одобряюще улыбнулся.
— Я знал, что спасение Люка и мое собственное — в скорости тоон-тоон.— Хан поднял безвольное тело юного воина на руки и понес. Но, прежде чем он успел взвалить Люка на спину животного, снежная ящерица взревела и упала, превратившись в серую мохнатую груду. Опустив товарища, Хан бросился к рухнувшей ящерице. Тоон-тоон издала последний звук — даже не рев и не вопль, а лишь болезненный хрип. Затем зверь затих.
Соло схватил тоон-тоон за холку,— но закоченевшие пальцы не уловили и следа жизни.
— Дохлая, как луна Тритона,— сказал он вслух, хотя знал, что Люк его не слышит.— У нас мало времени.
Прислонив неподвижного Люка к туше мертвой снежной ящерицы, Хан принялся за работу. «Может быть, это и святотатство,— раздумывал он,— пользоваться для такого дела любимым оружием Рыцарей Джедай, но сейчас, когда надо снять с тоон-тоон шкуру, лучше лучевого меча Люка ничего не придумаешь».
Поначалу оружие было непривычным для него, но все же он быстро вспорол шкуру от головы до хвоста. Хан поморщился — пар, поднимающийся от раны, был отвратителен. Он, не задумываясь, выбросил на снег скользкие, дурно пахнущие внутренности.
Когда животное было полностью освежевано, Хан закутал друга в теплую шкуру.
— Знаю, не слишком приятно пахнет,— сказал он,— но зато не даст тебе замерзнуть. Уверен, что тоон-тоон, будь она жива, не подвела бы нас.
От внутренностей на снегу поднялась новая волна зловония.
— А-апчхи!— глаза Соло чуть не вылезли из орбит.— Это не лучше, чем замерзнуть, приятель.
Времени оставалось мало, чтобы успеть сделать все, что нужно. Соло полез в сумку, которая прежде была приторочена к спине тоон-тоон, и стал рыться в снаряжении. Наконец он нашел упакованную палатку.
Прежде чем распаковать ее, он произнес в комлинк:
— Эхо-база, как вы там?
Молчание.
— Комлинк бездействует...— пробормотал он.
Небо темнело угрожающе, и ветер налетал яростными порывами: даже дышать было тяжело. Хан с трудом распаковал палатку и приступил к ее сборке. Только она одна могла спасти их обоих, да и то ненадолго.
— Если я не поставлю палатку быстро,— проговорил он,— Джаббе больше не понадобятся свободные охотники.
ГЛАВА 3
Р2Д2 стоял у входа в тайный ангар повстанцев: слой снега лежал на его пробкообразном теле. Внутренние механизмы для измерения времени знали, что он ждет уже долго, а оптические сенсоры говорили ему, что небо темное.
Но робот воспринимал сейчас лишь свои сенсоры-зонды, посылающие сигналы в ледяные поля. Долгие сосредоточенные поиски исчезнувших Люка Скайуокера и Хана Соло не дали пока ничего.
Когда приблизился ЗПиО, приземистый робот нервно забибикал.
— Р2,— сказал золоченый робот, наклонив верхнюю часть тела в бедренных сочлениях.— Ты здесь уже ничего не сделаешь. Возвращайся.— ЗПиО выпрямился во весь рост, изобразив человеческую дрожь, когда ночной ветер коснулся его блестящего корпуса.— Р2, у меня стыки мерзнут. Может, поторопишься, пожалуйста...— Но, не закончив фразу, он спешно направился к ангару.
Небо Хота было совершенно черным. Принцесса Лея Органа, возглавляя встревоженных дежурных, стояла у входа в базу. Она дрожала от ветра, вглядываясь во мглу. Рядом с ней топтался озабоченный майор Дерлин. Мысли Леи были где-то там, на ледяных равнинах.
Неподалеку сидел великан вуки; когда два робота вошли в ангар, он поднял мохнатую голову.
ЗПиО был по-человечески огорчен.
— Р2 не поймал никаких сигналов,— доложил он взволнованно.— Правда, он считает, что дальность его восприятия слишком ограничена.— В голосе ЗПиО звучала слабая надежда.
Лея кивнула, но промолчала. Мыслями ее владели двое пропавших. Больше всего ее беспокоило то, что, как она обнаружила, думы ее сосредоточились на одном из двух: на темноволосом коррелянце, чьи слова не всегда следовало принимать всерьез.
Принцесса все смотрела вдаль, а майор Дерлин повернулся к повстанцу-офицеру, подошедшему с докладом.
— Все патрули вернулись, за исключением Соло и Скайуокера, сэр.
Майор взглянул на принцессу.
— Ваше Высочество,— сказал он с участием,— ночью ничего нельзя сделать. Температура быстро падает. Наружные двери должны быть закрыты... Я сожалею...— Он немного подождал, потом обратился к офицеру:— Закройте двери.
Офицер повернулся, чтобы выполнить приказ Дерлина, и в помещений стало, кажется, еще холоднее — так печально завыл вуки.
— Спидеры к утру будут готовы,— сказал майор Лее.— Тогда искать будет легче.
Не ожидая ничего утешительного, Лея все же спросила:
— Есть ли шанс, что они доживут до утра?
— Слабый,— честно сказал офицер.— Но все же есть.
В подтверждение слов майора Р2 задействовал миниатюрные компьютеры, которые в глубине его цилиндрического тела за секунду произвели многочисленные вычисления, Завершив их, Р2 издал серию триумфальных гудков.
— Мэм,— интерпретировал ЗПиО,— Р2 говорит, что шансов против их спасения семьсот двадцать пять из тысячи.— Затем, склонившись к меньшему роботу, буркнул:— Вообще-то я не думаю, что нам необходимо это знать.
Несколько томительных секунд стояла полная тишина, нарушаемая лишь лязгом металла: огромные двери базы закрывались на ночь. Словно какое-то бессердечное божество отделило двух человек от остальных людей и теперь оповещало об их смерти.
Чубакка вновь страдальчески завыл.
А Лея мысленно произнесла молитву, которую прежде часто произносила на планете Альдебаран.
Утром в ледяной мир пустыни ворвался повстанческий снегоход. Он был бронирован и приспособлен для ведения боевых действий на поверхности планеты. Но сегодня у него была иная задача. Он мчался по белой земле, переваливаясь через холмы снежных наносов.
Снегоход был рассчитан на экипаж из двух человек, но сегодня Зев был один. Он оглядывал безлюдные равнины и молился о том, чтобы найти то, что искал, прежде чем ослепнет от снежной белизны.
Неожиданно он услышал тихий прерывистый сигнал.
— Эхо-база!— ликующе закричал он в комлинк.— Я кое-что уловил. Немного, но это может быть признаком жизни. Сектор четыре-шесть-один-четыре на восемь-во-семь-два. Сближаюсь.
Ловко оперируя управлением, Зев увеличил скорость и пустил машину в снежный дрейф. С удовольствием чувствуя, как ускорение вдавливает его в спинку кресла, он повел снегоход в направлении слабого сигнала.
Под ним проносилась белая бесконечная пустыня Хота. Пилот переключил комлинк на новую частоту.
— Эхо-три, это Шалун-два, Как вы там? Командир Скайуокер? Это Шалун-два.
Единственным ответом был легкий шум в комлинке.
Но вскоре он расслышал очень далекий голос, пробивающийся через треск разрядов.
— Хорошо, что вы наконец зашевелились, ребята. Надеюсь, мы не заставили вас подняться слишком рано?
Зев обрадовался, услышав в голосе Хана насмешку — Хан не изменил себе. Зев снова переключил передатчик на частоту базы.
— Эхо-база, это Шалун-два,— доложил он. Голос его неожиданно поднялся.— Я нашел их. Повторяю...
Говоря это, пилот заметил отчетливое мигание сигнала на экране монитора. Он сбавил скорость спидера, спустив его еще ниже так, чтобы можно было получше разглядеть какой-то предмет среди холмистых равнин.
Предмет этот, портативная казенная палатка повстанцев, стоял посреди снежного наноса. На подветренном скате палатки лежал толстый слой снега. А из верхушки сугроба высовывалась радиоантенна.
Но отраднее всего было видеть знакомую человеческую фигуру, что стояла у палатки, неистово размахивая руками.