— Ну, как дела? — лорд Диллан, наконец, вошел в зал и, подходя, похлопал Кинкара по спине в знак одобрения. — Это и есть твой вор, мой мальчик?
— Дело не в воровстве, — заметила леди Асгарь. — Но тут еще одна загадка. Почему он нас так боится?
— Согласен.
Лорд Диллан наклонился, протянул руку и мягко, но с большой силой повернул голову человечка так, чтобы можно было видеть его лицо. Глаза пленника были крепко зажмурены.
— Посмотри на нас, незнакомец. Мы тебе не враги — если ты только сам этого не захочешь…
Слова эти, похоже, были все равно что удар мечом по свежей ране. Глаза карлика распахнулись, но никто из стоящих перед ним не был готов к той лютой ненависти, которой они пылали.
— Конечно, — огрызнулся он, — «боги» никогда не бывают врагами, они хотят всем нам только добра. Вы, «боги», слушайте мою молитву, — он соскользнул с подушек на пол и опустился на колени перед Властителем Неба. — Делайте со мной что хотите, «боги», хоть убейте — Оспик все равно не будет просить пощады.
Первой нарушила молчание леди:
— Здесь нет никаких богов, Оспик. Не надо так обращаться к нам даже в шутку. Почему ты нас называешь богами?
Его широкий рот скривился в презрительной усмешке — видимо, сдержаться он не мог, ненависть взяла верх над инстинктом самосохранения.
— А как еще мне вас называть — так вы научили всех нас! Вы — «боги» с далеких звезд. Хотя я, простой охотник, не могу представить себе, зачем вы здесь, среди этих развалин. А ты что делаешь среди них…
Он протянул руку к Кинкару, потом повернулся к семейству лорда Иона, продолжавшему свои занятия. Они были далеко и не могли слышать этого разговора.
— А почему ты считаешь, что сородичи не могут оказаться в одной компании? — мягко спросила леди.
— Сородичи! — недоверчиво проговорил Оспик. — Этот юный рыцарь — обычный житель низины, он гортианин, а ты принадлежишь к числу «богов»! Между рабом и хозяином не может быть никакого родства. Раб не имеет права даже помыслить о такой кровной связи — за это его ждет смерть!
Слушая Оспика, лорд Диллан все больше мрачнел. Глаза его смотрели холодно, а пальцы руки, лежавшей на плече Кинкара в знак дружеской привязанности, непроизвольно сжались. Чешуйки лат впились в плечо юноши, но он стоял не шевелясь. Только леди Асгарь продолжала невозмутимо расспрашивать пленника.
— Ты ошибаешься, Оспик. Все, кто находится под сводами этого замка, принадлежат к одному и тому же роду. Те, кто кажутся тебе гортианами, на самом деле имеют и частичку небесной крови. Йон, за которым ты так внимательно наблюдал, сейчас обучает своего старшего сына. А рядом сидят его жена, дочь и младший сын — большая семья по нашим меркам. Этот юноша — Кинкар с’Руд, — она показала на Кинкара. — А Руд, его отец, был братом Диллана, который тоже стоит перед тобой. Среди нас нет ни рабов, ни хозяев — мы все родственники.
— Сын лорда Руда! — Оспик как-то по-звериному зарычал, скаля зубы. Он смотрел на Кинкара с такой ненавистью, словно готов был вцепиться в горло юноше, как мород в свою жертву. — Так значит, лорд Руд имеет сына-раба! Ну и дела! Как же это великий Руд так запачкался? Надо же — сам нарушил первейший закон своей шайки! Вот это здорово! Но никто и никогда не услышит от меня этого известия…
Он затравленно озирался по сторонам.
Кинкар был сильно озадачен, но попытался сосредоточиться на том, что ему удалось понять. Так значит, лорд Диллан его близкий родственник. От этого почему-то стало теплее на душе и как-то прибавилось уверенности. Но что там болтал этот человечек про лорда Руда, нарушившего первейший закон? И откуда Оспик знает его отца? Первой нарушила молчание Асгарь.
— Руд, брат Диллана, умер. Он погиб почти двадцать лег назад во время шторма на горьком море, спасая рыбаков, судно которых разбилось о рифы…
Оспик тупо уставился на нее, потом сплюнул.
— Я еще не совсем выжил из ума.
И снова он вздрогнул, словно от удара невидимой плети.
— Лорд Руд — правитель У-Сиппара, и он всегда им был, насколько только простирается человеческая память. — И ни один из «богов» не пошевелит даже пальцем, чтобы спасти гортианина из горького моря.
Леди Асгарь с трудом перевела дыхание.