В Индии повседневно сталкиваешься с благотворными переменами, и многозначительный эпизод мог пройти незамеченным, если бы дело происходило не в горах. Гималаи придавали ему особую окраску. Именно здесь, на исконных путях переселений народов, прежде чем это произошло на равнине, утвердилось жизнерадостное деревце терпимости. Опережая неторопливую поступь машинной цивилизации, весенний ветер, согревающий сердца, раньше всего повеял в горных долинах.
Обойдя каменный прямоугольник, где в темно-зеленых струях дрожали ветви склоненных ив, я зашел в беседку. На круглом камне увядали луговые цветы. Ароматным завитком подымался дым курений. Немудреный знак благодарности божеству вод. Я опустился на дощатый пол и глазом прильнул к щели. Внизу белым шумящим каскадом из-под скалы изливался поток. Медная труба, подведенная к бассейну, заканчивалась страшным ликом гималайского демона. Слева от него было круглое пятно солнца, справа — лунный диск. Вода хлестала прямо из глотки. Пеной гнева вскипала на яростном кинжале языка, на удлиненных резцах. Мне вспомнился рисунок в старинной тибетской книге: стилизованные горбы гор и штрихи водопада, за которым проглядывает такая же оскаленная маска в диадеме из черепов. И та же луна по правую сторону, и то же солнце слева.
И зло и добро обрели в Гималаях одинаково устрашающие черты. И знаки космоса освящают их вселенской универсальностью.
Близ анантнатской дороги я увидел величественные руины индуистского храма. Кроме арки тора уцелело лишь несколько колонн, но по тщательно пригнанным каменным блокам основания можно было легко составить представление о планировке древнего святилища. Этот храм мог бы стоять тысячелетия. Каменные блоки его стен вполне могли соперничать с пирамидами Египта, с мегалитами Паленке и Чичен-Ицы. Его разрушило не время, а варварское безумие религиозных фанатиков. Пленительные формы юных богинь, стесанные кувалдой, едва различались на искалеченном камне. Лишь по отдельным атрибутам удавалось угадать, кому принадлежали фрагменты ног, осколки торса, выбоины, оставшиеся на месте лиц. От нежного Кришны уцелела лишь рука с неразлучной флейтой, Сарасвати — покровительницу искусств я распознал по ее лютне. Не боги были разбиты в этой жуткой каменоломне, но сотворивший их человек, его устремленность к прекрасному и вечному, его жажда идеальной любви.
Но, как говаривал Воланд, «рукописи не горят». Дух неистребим. Трещина, в которой поселилась изумрудная ящерица, расколола округлый стан трепетной Парвати, слившейся в вечных объятиях с Шивой, но не разлучила божественных супругов. Хоть раковина да осталась от Вишну, а метательный диск Дурги, словно летающее блюдце, загадочно высвечивается из груды каменного мусора, поросшей сорняком.
В овраге под стеной я обнаружил нишу, в которой, как яйца в гнезде, были аккуратно уложены лингамы. Обрывки красной ленточки и огарки свечек свидетельствовали о том, что кто-то еще приходит в оскверненное святилище с надеждой в душе.
Я не раз потом натыкался в Кашмире на такие развалины. Да и в самом Дели видел храм, обезображенный ревнителями нравственных установлений шариата. Он был превращен в мечеть после того, как долота каменотесов скололи с капителей образы героев «Махабхараты» и «Рамаяны».
Разумеется, и мечети могут быть прекрасны, как делийская Джама-масджид, где хранится волос из бороды пророка, как прекрасен по-своему 75-метровый минарет Кутуб-минар. Просто каждое сооружение должно стоять на своем первозданном фундаменте. Попытка произвести тут некоторые перестановки не приносит успеха. Это бесславная попытка. Как и можно было ожидать, новоявленная мечеть не приблизилась к совершеннейшим образцам могольской архитектуры, и ее пришлось забросить. Ныне остатки храма — он расположен поблизости от Кутуб-минар — воспринимаются лишь как архитектурная аранжировка чудеснейшему памятнику индийской культуры — Железной колонне. Этот внушительный столп из чистого нержавеющего железа кое-кто поспешил объявить памятником, оставленным звездными пришельцами. Где, мол, древним индийцам было выплавить такой металл! Рискуя разочаровать таких горе-фантастов, хочу сказать, что сам видел на легендарной колонне клеймо царя Чандрагупты II, умершего в 414 году. Да и по своей форме она очень похожа на памятники, которые сооружали в первых веках нашей эры индийские властители. Мне куда ближе точка зрения исследователей, утверждающих, что древние знали рецепт порошковой металлургии. В Индии железо выплавляли еще в XIII веке до н. э. Впрочем, лично я склоняюсь к более простому объяснению. Как и загадочные римские монеты, содержащие никель, колонна могла быть изготовлена из метеоритного железа. Но как бы там ни было, а веселые делийцы ежедневно затевают вокруг нее шутливое состязание. Тот, кто, прижавшись к колонне спиной, сумеет обхватить ее руками, становится победителем. Считается, что все желания такого счастливчика обязательно исполнятся. Если бы я попытался объяснить этим юношам и девушкам, старательно заводившим руки назад, что они дерзнули коснуться святыни, оставленной марсианами, меня бы наверняка подняли на смех.