— Я его люблю.
— Хорошо, что мы здесь, правда?
— Очень хорошо.
— Завтра пойдем в «Весну»?
— Вдвоем?
— Ага.
— Блеск!
— Ты меня любишь? Да. А ты меня? Да. Ну, так иди ко мне. Подожди, кто-то идет. Проклятие!
— Мы ведь все-таки поедем дальше?
— Конечно, через пару недель.
— Товарищ командир!
— Ладно тебе.
— В Ленинград. Здорово как!
— Сначала поработаем в колхозе.
— Ты меня любишь? Да. А ты меня? Ну, так иди ко мне. Подожди, кто-то идет. Проклятие!
— Ты бы хотел играть со мной в одном спектакле?
— Ну еще бы!
— Кого бы ты хотел играть?
— Разве ты не знаешь кого!
— И я бы хотела играть с тобой.
— Ты меня любишь? Да. А ты меня? Подожди…
— Тере.
— Тере!
— ………….? — спросил встречный.
— Не понимаю.
— Не скажете ли, который время?
— Девять часов тридцать минут.
Наконец они оторвались друг от друга. Внешняя среда ходила вокруг тяжелыми волнами. Димка с силой провел ладонью по лицу и уставился на Галю. Она сидела, прислонившись к сосне.
— Знаешь, Галка, любовь должна быть свободной! — выпалил Димка.
— То есть? — Она смотрела на него круглыми невидящими глазами.
— Современная любовь должна быть свободной. Если мне понравится другая девчонка…
— Я тебе дам! — крикнула Галя и замахнулась на него.
— И если тебе другой…
— Этого не будет, — прошептала она.
«Монастырь св. Бригитты — памятник архитектуры XVI века. Находится под охраной государства».
Пятьсот лет назад здесь сгорела крыша и все внутри. Оконные рамы и двери были разбиты каменными ядрами. Остались только стены, четырехугольник огромных стен, сложенных из плохо обтесанных валунов.
Галя и Димка шли по тропинке, проложенной туристами внутри четырехугольника. Готические окна снизу доверху рассекали стены. Полосы лунного света — и кромешная тьма. Звезды над головой — и тишина. Только камешки откатываются из-под ног. Гале стало страшновато, она взяла Димку за руку.
— Ты довольна, что мы здесь? — спросил Димка.
— Да, — шепнула она.
— Почему ты говоришь шепотом?
— Я боюсь, что они нас услышат.
— Кто?
— Монахини, и монахи, и сам настоятель, и рыцари; погибшие у стен, и пушкари…
— И звонари, и алебардисты, — продолжал Димка, — и старая Агата.
— Кто-о? — Галины глаза стали круглыми.
— Да старая черная Агата, — скороговоркой пояснил Димка и дальше таинственно: — Видишь, ходит она со связкой ключей? Рыжебородый Мартин, конюх магистра, говорил мне, что она помнит всех людей, замурованных в этих стенах.
— Ой, ой! — застонала Галя.
— Агата! — крикнул Димка.
— Ата! — рявкнула из угла старая Агата и гостеприимно обнажила желтую пасть.
— Ой! — закричала Галка и прижалась к Димкиному плечу.
— Пойдем. — Димка обнял ее за плечи и повел к выходу, под низкую арку. Там внизу сквозь ветви деревьев отсвечивала под луной, словно полированная, речушка Пирита. — Не бойся ты этих призраков! Пока ты мечтала о шекспировских спектаклях в этих стенах, я договорился со всей кодлой. Они нам не будут мешать. Нам никто не посмеет помешать.
— А туристы? Тут все окрестности кишат ими.
— Даже они.
Зарево Таллина на юго-западе, и черно-лиловая туча над ним. И все это рассекает силуэт мачт полузатопленного барка в устье реки. Галя и Димка, прижавшись друг к другу, лежат на песке. Димка давно забыл о страхе, томившем его в начале этого дня. Он пропал после первого же поцелуя. Он чувствует Галино тепло и видит ее всю. Она уже стала частью его самого. Вот она закрыла глаза. Спит. Димка встал, закурил и посмотрел на спящую Галю. Она лежала на боку, чуть согнув колени и вытянув вперед руки, словно и во сне искала его. Губы ее шевелились, словно и во сне шептали ему…
С сигаретой во рту Димка бешено полетел к морю. Вбежал по колено и, вытянув руки, упал вперед. Пошел на четвереньках по дну, потом поплыл, а когда снова встал на ноги, было по грудь. Повернулся к берегу. Галино тело темнело на песке. Димка поплыл обратно, потом побежал по мелководью, выскочил на берег.
Галя спокойно спала и уже не шевелила губами. Он достал из сумки новую сигарету. Мокрые штаны и рубашка прилипли к телу. Он стал мерзнуть. Это было прекрасно. Это было то, что нужно. Словно вытащил свою радость со дна моря.
Я хотел бы здесь насовсем остаться, у берега этого моря. С Галей, конечно.
Здесь все есть, что нам нужно на ближайшее тысячелетие. Что нам нужно еще?
Каждый вечер мы будем вместе купаться и заплывать за боны. А после лежать, обнявшись, и слушать море.
И видеть зарево Таллина.
И нюхать полоску гадости, что останется на берегу после отлива. И целоваться.