— «Прожектор» так «Прожектор», — сказал Димка.
В магазине Шурик хлопнул Игоря по плечу:
— Ты читаешь мои мысли. Надо помочь ребятам.
— Какого черта, — рассердился Игорь, — не маленькие! Просто нам действительно нужны люди.
— Когда же мы увидимся снова? — спросила Линда.
— Откуда я знаю, — ответил Юрка и отвернулся.
Они сидели на «горке Линды». Сейчас здесь все было так, как было на самом деле несколько тысячелетий назад. Небо на западе было красное, а чудовищно искривленные стволы — черные, словно мокрые. Каменная Линда, по обыкновению, молчала. Живая Линда вздыхала.
— Неужели обязательно нужно уезжать?
— В том-то и дело.
Линда наклонила голову. Юрка совсем перепугался. Еще плакать начнет. Так и есть. Ревет.
— Эй, — сказал он и тронул ее за плечо, — что это ты, брат? Что ты засмурела, Линда? Хочешь помочь городскому водопроводу? Второе озеро накапать? Я ведь еще не загнулся. Фу, какая ты странная… В конце концов — всего три часа езды. Подними голову. Вот так. Сейчас мы с тобой возьмем мотор, покатаемся, пойдем в ресторан, потом в клуб — побацаем на прощание… Схвачено?
Линда вынула из сумки платок и вытерла лицо.
— Знаешь, Юрка, когда мы снова с тобой встретимся, я начну учить тебя правильному русскому языку. Схвачено?
— Закон! — радостно завопил Юрка и полез целоваться.
— Ну как там у вас, Витя?
— Все в порядке, старик. Родители на даче. Здоровы.
— А ты как? Защитил?
— Нет, не защитил.
— Неужели зарубили, скоты?
— Да нет. Отложена защита. Как ты там, старик?
— Отлично.
— Может, тебе денег подкинуть, а?
— У меня куча денег.
— Брось.
— Серьезно. Мы тут подработали на киностудии.
— Понятно. Значит, все хорошо?
— Осталась одна минута, — сказала телефонистка.
— Слушай, Витя, сегодня мы уезжаем из Таллина. Будем работать в колхозе «Прожектор». Я тебе напишу. Передай маме…
— Старик, перестань играть в молчанку. Пиши хоть мне. У нас все хорошо. Я маме наврал, что получаю от тебя письма. Она не понимает…
— …что я здоров, весел и бодр. И дедушке Алика скажи, и Юркиному папану, и… Зинаиде Петровне тоже. Как там наша «Барселона»? Не развалилась еще? Денег у нас целая куча. Все у нас…
— …почему ты ей не напишешь? Старики очень обижены на тебя из-за этого. Только из-за этого. Слушай, я через месяц, может быть, приеду к тебе в отпуск. Старик…
— …в полном порядке. Тебе ни пуха ни пера. Защищай скорее.
— Что?
— Защищай скорее.
— Крепись, старик. Все будет в порядке, — сказал Виктор.
— Да все и так в полном порядке, — пробормотал Димка, но их уже разъединили.
— Хочешь честно, Крамер? — спросил Иванов-Петров.
— Только так, — сказал Алик и сломал сигарету.
Они бродили вдвоем по Вышгороду.
— Понимаешь, в общем-то все это просто смешно. Так же, как твоя борода и все прочее. Смешно и очень любопытно. В общем-то это здорово, что ходите вы сейчас везде, смешные мальчики. Очень я рад, что вы ходите повсюду и выдумываете разные штуки.
— Очень любезно с вашей стороны. Спасибо от имени смешных мальчиков.
— Ты не сердись. Я уверен, что ты будешь писателем.
— Без дураков?
— Точно.
— А что для этого нужно? Посоветуйте, что читать.
— Черт! Что читать? Вот этого я не знаю. По-моему, нужно просто жить на всю катушку. И ничего не бойся.
— Я и не боюсь.
Они остановились на краю бастиона над Паткулевской лестницей. Иванов-Петров обнял Алика за плечи.
Внизу в улицах сгущались сумерки, а черепичные крыши домов и башен все еще отсвечивали закат. Церковь Нигулисте, разрушенная во время войны, стояла в строительных лесах.
— Камни, — прошептал Иванов-Петров, — завидую камням. Их можно уничтожить только бомбами.
— В наше время это нетрудно сделать, — откликнулся Алик.
— Очень трудно. Невозможно.
Погасли розовые отсветы. В узких улочках зажглись лампы. Это было похоже на подводный город из какой-то старой немецкой сказки.
— Остановись здесь. Я дальше хочу пешком.
— Галочка, дождь ведь может пойти.
— Ну и пусть.
Галя побежала по дороге. В темноте мелькала ее белая кофточка. Долгов, улыбаясь, пошел за ней.
«Как это мило все, это очень мило!» — сказал он себе, думая с тревогой и тоской, что отпуск кончается.
Галя, пританцовывая и напевая, бежала обратно. Она была чуть-чуть пьяна. Она теперь каждый вечер была чуточку пьяна. И каждый вечер танцы и разговоры об искусстве, о современной сцене, и тонкие намеки, тонкие шутки, и все такое вкусное на столе, а почему не выпить «несколько капель солнца»?
Долгов протянул руки, и она оказалась в его объятиях.