Наутро Бейтса и его спутников поджидал неприятный сюрприз. За окнами гостиницы вместо пронзительной синевы альпийских небес бурлило грязно-серое месиво из туч и снега. Едва выпустив из своего плена человеческие фигуры, буран уже на расстояний вытянутой руки проглатывал их вновь. Но горнолыжники — народ азартный и не склонный обращать слишком большое внимание на прихоти погоды. Однако спускаться вместе при такой видимости было неинтересно и небезопасно. Поэтому решили кататься вразнобой.
Свой план действий Самнерс разработал еще ночью. Он допускал, что признание Бейтса в работе на иностранную разведку могло быть шутливым. Но когда речь заходила о «проекте альфа», любая шутка становилась делом сугубо серьезным. Тем более что Корнхойзер действительно очень много знал. Возможно, даже слишком много. Но первоочередной задачей оставалась все же нейтрализация Бейтса. К тому же дисциплинирование Корнхойзера выходило за рамки компетенции полковника.
Самнерс ехал на подъемнике в трех креслах позади Бейтса. Продрогнув за время подъема, астронавт так быстро рванул вниз, что полковнику едва удалось догнать его. Серой тенью он налетел на Бейтса сверху.
Хотя нападение было молниеносным, астронавт тем не менее успел среагировать — последние дни он находился в постоянном ожидании чего-то подобного, и это сыграло свою роль. Нацеленное в висок необычно длинное острие лыжной палки скользнуло по шее, разорвав воротник куртки и кожу. Восстановив равновесие, Бейтс прыжком сорвался вниз по склону, стремительно набирая скорость. Инстинктивно он выбрал единственный путь, способный привести к спасению.
Астронавт не чувствовал ни снега, ни ветра. Он жил ступнями ног, видел и слышал ими склон, прозрением загнанного зверя предугадывал его неровности и ловушки. У края площадки отдыха он резко присел, оттолкнулся и, поджав ноги, перелетел через невысокое ограждение. Полет — или падение — длился несколько секунд, но Бейтсу показалось, что время стало. Он не надеялся сохранить равновесие и потому сразу упал на бок, насколько мог мягче. Его протащило метров тридцать, но, к счастью, крепления не отстегнулись. Едва остановившись, Бейтс вскочил на ноги. На мгновение развиднелось. Он увидел площадку с проломленным заборчиком и серую тень у ее основания, спешно пристегивающую отлетевшую при ударе лыжу.
Получив несколько секунд форы, Бейтс заскользил вниз и влево. На одном дыхании он долетел до края лыжного склона. Где-то впереди ограничивающая его неширокая каменистая гряда отвесно обрывалась метров на двести. Выпрыгнув из креплений, Бейтс, размахнувшись, швырнул лыжи и палки как можно дальше, к обрыву. А сам на негнущихся, ватных от напряжения и страха ногах начал карабкаться вверх по склону. Наспех зарывшись в свежий сугроб, он с ужасом подумал об оставленных им следах. Ветер, однако, слизал их быстрее, чем появилась серая тень.
Самнерс подъехал к границе камней. Метрах в десяти из снега торчала лыжа, немного дальше валялась другая. Убийца нагнулся, чтобы отстегнуть крепления. Врага нельзя считать мертвым, пока не увидишь его труп — и даже тогда можно ошибиться.
Но в этот момент где-то наверху громыхнуло. Один из снежных козырьков, набухший от бурана, не выдержал тяжести влажного снега и обрушился. Лавина с рокотом пронеслась где-то правее, но тут же громыхнуло вновь. Какое-то мгновение Самнерс колебался, затем решительно оттолкнулся палками. Серая тень растворилась в пурге.
Калейдоскоп агентурной войны перевернулся, его разноцветные стеклышки сложились в новый орнамент. «Если Бейтс каким-то образом выжил или просто перехитрил меня, — рассуждал Самнерс, стоя у нижней станции канатки и оценивая обстановку, — то он быстро сообразит, что ключ к пониманию происходящих событий может ему дать только Андреа. Этого допустить нельзя. Попытки выяснить, жив ли Бейтс, могут привести к потере времени, за которое тот, если он жив, сможет добраться до Андреа. Значит, сначала — девчонка».
Самнерс затаился под навесом, в небольшой группе лыжников, укрывшихся от пронизывающего ветра. Ждать пришлось недолго. Заложив лихой вираж, Андреа прямиком въехала на посадочную площадку и плюхнулась в подошедшее кресло. Полковник не спешил. Он последовал за ней только тогда, когда фигурка женщины растворилась в буране.
Андреа шла короткими, плавными дугами. Лыжи катили превосходно. Укол палкой — поворот, укол — поворот, укол — поворот… Ровный ритм доставлял огромное удовольствие. Неожиданно, в нескольких метрах от Андреа из снежной круговерти вылетела серая тень. Избегая столкновения, она пропустила очередной поворот и в результате немного разогналась. Сбрасывая скорость, начала закладывать дугу, но тень опять подрезала ей путь. Андреа вновь была вынуждена пустить лыжи вниз по склону. Она налетела на неприметный в пурге бугорок, который катапультировал ее вперед и в сторону. Изо всех сил стараясь сохранить равновесие, девушка скакала, как заяц. Бугристый невидимый склон бил лыжи все сильнее, затормозить никак не удавалось. Вновь мимо просвистела серая тень, отвлекла внимание. Андреа увидела каменистую обочину трассы за мгновение до удара. Крепления отстегнулись, инерция швырнула ее на острые грани, торчащие из-под снега. Боль была внезапной и настолько пронзительной, что потемнело в глазах. Оглушенная Андреа бессмысленно копошилась, размазывая по лицу снег и сочившуюся из разбитой головы кровь. Серая тень подлетела почти бесшумно. Крепко схватила слабо сопротивлявшуюся женщину за волосы и несколько раз ударила ее затылком о камень. Кровь хлынула потоком.