За три последние года прибыль от тяжелой промышленности выросла втрое, но вот металлургия как была нахлебницей, так и остается: съедает жирный кус прибылей. Можем ли мы бесхозяйственно тратить деньги? Риторический вопрос! Что же делать? Все настоящие бедствия рождаются из боязни мнимых… Советоваться! Думать, думать, заставлять думать других! Открыть бешеную… Бешеную? Да, бешеную борьбу за рентабельность. Вовлечь в нее всех. Кто поможет? Вот кто — тот, кто входит в кабинет наркома первым из приглашенных на очередное совещание: Георгий Гвахария, один из любимцев, а точнее, гвардейцев, вызванных наркомом.
Рослый, стройный, в безукоризненном костюме и заграничных очках. Большой белый лоб, смоляная волнистая шевелюра, уголки губ чуть ввысь, от чего кажется, будто Гвахария постоянно посмеивается. Лоску и блеску подобных людей Серго завидует, но это лишь первое, поверхностное впечатление. Не металлург по образованию, Георгий, как многие лидеры индустриализации, по глубинной сути своей близок чем-то и к людям Возрождения. За что ни возьмется, везде преуспеет как мастер и знаток. Причем, добивается своего не штурмовым натиском, не диктаторским нахрапом, а способностью воздерживаться от безоговорочных указаний и непродуманных приказаний. Убеждая тебя в чем-то, всячески удерживает от слова «нет», тонко подводит к «да», щадя твое самолюбие. Полагает, верно, не без основания, что, если сердце человека терзается несогласием, вряд ли переубедит его логика, что переубеждать можно только душелюбием. Ведь солнце заставит снять плащ скорее, чем ветер, и далеко идет тот, кто мягко ступает, чтобы не стереть ноги. Что ж, может, в этом Гвахария и прав — и стоит у него поучиться этому? Ведь уже не без пользы для себя и для дела перенял у Георгия принцип, утверждающий: «Искусство спора у англичан в том, чтоб не обидеть оппонента».
После революции Гвахария окончил Институт внешней торговли, работал в нашем лондонском торгпредстве, потом в РКИ и ВСНХ, где Серго и заприметил его. Поручил ему реконструкцию одного из самых отсталых тогда заводов, потому что решил дать в Макеевку «молодое смелое руководство». По совету Серго Гвахария делал основную ставку на молодежь, но не пренебрегал и мастерским опытом стариков, прежде всего кураковской школы. В каждое поручение Георгий вкладывает кавказский темперамент и трезвый расчет просвещенного европейца. Возглавляя строительство, реконструировал Макеевку «головой с огоньком», как писали в комсомольских газетах. Так же повел себя и на посту директора завода, поднятого по проектам учеников Курако вровень с Магниткой и Кузнецком. Не хуже наркома понимал, что наши достижения бесспорны, но надо идти дальше, дальше. И Серго предложил ему провести дерзкий опыт — поработать без дотаций из государственного кармана.
Не преминули оценить экономический эксперимент за рубежом. Милюков, бывший лидер либерально-монархической партии, бывший министр иностранных дел Временного правительства, бывший и нынешний вдохновитель интервенции к нам, созвучно Гитлеру пророчил:
«В Москве теперь усиленно роют могилу металлургической промышленности. Отказ от дотаций приведет к полному краху. Туда им и дорога!»
А Гвахария все-таки отказался от дотации, и вот только что Макеевский завод — первым в стране — дал прибыль. Больше того, Гвахария опрокинул все разговоры о невозможности достигнуть в ближайшее время лучших коэффициентов использования доменных печей. Значит — можно! А если можно — надо драться за это! Если эта крепость будет взята, то одержим большую победу: миллиард чистоганом. Миллиард рублей можно будет дополнительно пустить на строительство новых заводов, на совершенствование производства.
К любимому сотруднику Сорго сразу с делом:
— Все тебя хвалят, Георгий. Есть за что хвалить. Ты даешь коэффициент использования объема доменной печи ноль и девяносто восемь. Но можно ли считать, что домна твоя полностью освоена? Немцы дают и ноль и семь и даже ноль и шесть. Разве мы присягнули нашей отсталости? Разве мы — рабы проектов, выдающих нам аттестат на вечную отсталость?
— Само собой очевидно.
— А раз так, мы решительно отмотаем все застойное и считаем достижимым для себя не только то, что там у них, на Западе, имеется, но и гораздо большее…