Бусыгин — земляк Максима Горького. Так же вкусно окает. В двадцать восемь лет почтенный отец семейства: жена, сын-школьник, как ты, доченька, еще сын-ползунок да племянник. Пришел на строительство автозавода из деревни — без копейки. Шли с напарником пешком двести верст. Плотничал, потом в кузнице смазчиком. Сядут рабочие перекурить — Бусыгин тут как тут: дозвольте попробовать на машине. Валяй! Пока они сидят, он и валяет на паровом молоте. Мастер увидел, поставил подручным. Как-то: «А ну, Шурка, подмени Силича, а то у него вон после получки вертикаль с горизонталью но пересекаются». Шурка — это Бусыгина так величали. Прикинул… Долго мастер удивился: сколько над этой ступицей бились, а Шурка ее с ходу обмозговал и укантентовал! Запомнились мне, чуть не до слез, слона Александра Харитоновича Бусыгина: «Замечательно, что при хорошей работе меньше устаешь, чем при плохой. Чем ровнее да спористее идет работа, тем крепче да здоровее себя чувствуешь. С песнями будем работать. Как начали мы по-новому работать, так вся жизнь иначе пошла. Гляжу на свою прошлую жизнь и не верю до сих пор, что все это на дело, а не в сказке. Когда попал норный раз в Москву, то сперва даже растерялся. В театрах побывал, и и Зоологическом саду, и на метро ездил. Ходил я по улицам, любовался на нашу Москву, а сам думаю: «Неужели это ты, Бусыгин, что в ветлужских лесах родился, что всю жизнь свою в деревне с хлеба на квас перебивался? Неужто это ты сам и есть Бусыгин — сидишь в Большом театре, начинаешь книжки читать?» Я ведь малограмотный. Книжек никогда не читал и только недавно, месяца два тому назад, первую книжку прочел — сказки Пушкина. Очень они мне понравились. Только, правду сказать, трудно мне дается чтение. А учиться очень хочется. Ни о чем я так много не мечтаю, как об учении. Очень мне хочется дальше пойти. Хочется быть не только кузнецом, но и знать, как молот построен, и самому научиться молоты строить. И знаю я: буду учиться, еще лучше буду работать». Никогда, Зиночка, не забуду эти слова Александра Харитоновича Бусыгина. И еще, конечно, спрос нравственный. Чтобы руководить такими людьми, чтобы шагать впереди них, надо быть хотя бы вровень с ними душой. Гитлер не принимает их в расчет, а они сильнее Гитлера. Они выручат, вывезут…
Этери уже клевала носом, да и Папулия после ужина поглядывал в сторону отведенной ему комнаты. Серго видел это, но не мог ничего поделать с собой — допоздна рассказывал:
— Смотрю на них — полный кабинет людей, а вернее, судеб. Весь рабочий класс ко мне пришел. Думает вместе со мной о том же, о благе Отечества печется. Поддерживает меня и понукает. Может, сегодня я только по-настоящему понял смысл сказанного Алексеем Максимовичем на прошлогоднем писательском съезде: «Вперед — и выше!» Вперед — это ясно. А вот выше… Тут не просто направление, нет — выше предела возможного, да? Невозможное могут только люди. И впервые почувствовал — не понял, а почувствовал, как трудно Ильичу было впереди шагать. Звезды рабочего класса… Звездный час рабочего класса… Высокопарно, да?
— Отчего же? — возразил Папулия. — Высокие чувства — высокие слова. Конечно, не всегда так совпадает. Чаще, пожалуй, высокие чувства требуют тихих, спокойных слов, а то и вовсе молчания…
— Это верно, — согласился Серго, — однако… Ты знаешь, чье внимание, чей интерес прежде всего, больше всего привлекли Стаханов и стахановцы?.. Лучших наших ученых. Именно! Алексей Николаевич Крылов специально позвонил мне из Ленинграда. Аи, какой старик! Не зря его Кирыч буквально боготворил… Поздравляю, говорит, вас и себя. Припомнил свою поездку в Англию, на знаменитые кораблестроительные заводы. Там, между прочим, вырабатывать сверх нормы никто права не имеет, никто не должен работать на двух или нескольких станках! А мы, говорит, радуемся всему этому, как и подобает молодым, полным надежд людям. Ведь экономическое! значение методов Стаханова всем очевидно. И надо помнить, что увеличение производительности равносильно увеличению капиталовложения, люди души свои, жизни вкладывают в дело, а, стало быть, методы Стаханова дадут нам неисчислимые миллиарды…