Снег, снег, синяя бесконечность неба.
— Не замерзли, товарищ Серго?
— Что ты, дорогой?! Никогда еще не была мне так тепло.
Было это или не было? Просто приснилось предсмертной ночью?
Проснулся, когда сквозь открытую форточку донесся бой курантов… Два… Три… Эх, как трубы нужны! Как не хватает стране труб! А Сталинградский завод… Надо бы навести порядок… Немедленно… Так не хочется вставать! Тяжело. И настроение паршивое. Почему так долго не возвращаются Гинзбург и Павлуновский с Урала? Может, и впрямь, там вражеская рука действует, на вагонзаводе?
Ох, как трубы нужны!.. А может, на все наплевать? Может, не это главное в жизни? Старость накатывает. Не убежишь, не спрячешься. Старость оскорбительна — и больше всего, горше всего тем, что не вернешь уходящие силы. А Ленин? Разве ему легче было в его последние дни? При всем трагизме положения не променял бы свою судьбу ни на чью иную. Видится умирающий Ильич перед экраном, по которому проходят тракторы…
Так устал! Пригрелся к Зининому боку. Так тяжело!.. Вставай, не ленись. Если, еще не вступив в бой, ты уже кричишь: «Больно!» — грош тебе цена, преклони колена, сдайся. Моя левая рука — теплая, правая — сильная: Рраз… Вперед! Нет, не могу подняться, сил нету…
Превозмог себя, поднялся. Осторожно ступая, заглянул в комнатку дочери, подошел к ее кровати. В отсветах кремлевских фонарей и вьюжного сияния Троицкой башни было видно, что Этери улыбалась во сне чему-то своему, потаенному и прекрасному, отдельному от него, отца. Выходной день настает — в школу не идти, поиграет всласть, набегается. Ревниво позавидовал безмятежности дочери, независимой жизни.
Жить! До щемоты в груди, до ломоты в душе хочется жить, работать… Как дорого вы обходитесь людям, звездные часы человечества!
Плотно притворил дверь в комнату с телефоном, продиктовал дежурному по Наркомтяжпрому телеграмму:
— Сталинград. Красоктябрь. Трейдубу. Восемнадцатого, второго, тридцать седьмого. Три часа двенадцать минут. Отгрузка трубной заготовки январе феврале неудовлетворительная, обеспечьте прокатку отгрузку трубной заготовки полностью, не допуская просрочек точка. Впредь трубную заготовку прокатывайте, отгружайте первой половине каждого месяца, исполнение донести. Орджоникидзе.
Возвратился в спальню, лег и тут же заснул.
Жить оставалось четырнадцать часов восемнадцать минут,