– Минуточку, – остановил старший офицер. – Как же это можно отыскать пакет героина посреди пролива, да еще ночью?
– Точно так же, как Роджер пасет Уилта, – по радио. Зелье перевозили в чемоданчике, который запросто держался на плаву. Как только чемоданчик падал в воду, в нем врубался радиомаяк. Жулик ловил сигнал, находил груз, брал на борт и оставлял у буйка возле устья Темзы. Плавучий кабак возвращался в док, а чемоданчик забирал аквалангист.
– Они здорово рисковали. В море течения, приливы. А за товар немалые деньги плачены.
– Никакого риска. Чемоданчик привязывали к цепи буйка, аквалангисту найти – раз плюнуть. Потом товар делили на три части: часть себе, часть Чарли-Гонконгу – он шуровал в Лондоне, а третья часть – Родди Итону. Этот работал в наших краях и в Эдинбурге.
Старший офицер, разглядывая ногти, прикидывал, что может последовать за раскрытием преступления. Спору нет, Флинт постарался на славу, но у старшего офицера шевельнулось нехорошее подозрение, что суд не одобрит действия инспектора. Лучше о них даже не задумываться. Защита и так разберет их по косточкам. Вымогал показания у заключенных угрозами, стращал обвинениями в убийстве, а потом замял дело… С другой стороны, если Флинт действительно добился успеха, значит балбес Роджер может поставить на своей карьере точку. Ради этого стоит рискнуть.
– Вы уверены, что Суоннел и его шатия-братия не морочат вам голову? – спросил старший офицер. – Нет-нет, я не сомневаюсь, что вы все проверили, то вдруг мы передадим дело в суд, а они отопрутся от своих показаний, и получится…
– А я их показания в расчет не беру. Есть верные улики. Вот получим ордер на обыск и добудем. У них дома или на одежде непременно обнаружатся следы героина и «формалина». Раз они делили товар, то наверняка должны были просыпать. Криминалистам будет чем поживиться.
Старший офицер молчал. Его смущало, что Флинт, как видно, не брезгует противозаконными методами, но начальник смотрел на это сквозь пальцы. Ведь если инспектор в самом деле накрыл шайку торговцев наркотиками, главный констебль и министр внутренних дел останутся довольны. Нынче преступный мир работает так слаженно, что чистоплюйство лучше спрятать в карман.
– Ладно, – сказал старший офицер. – Я поговорю насчет ордера.
– Спасибо, сэр.
Флинт собрался идти, но старший офицер остановил его.
– Теперь относительно инспектора Роджера. Я так понимаю, он разрабатывает свою линию.
– Да, занимается американскими авиабазами. Втемяшил себе в голову, что наркотики идут оттуда.
– В таком случае надо его предупредить.
Однако у Флинта на этот счет были другие планы.
– Разрешите, сэр, я изложу свои соображения. То, что отдел по борьбе с наркотиками копает не там, очень даже кстати. Роджер отвлекает внимание преступников. Стоит ли его останавливать? Так их и спугнуть недолго. Давайте скажем ему потом, когда произведем аресты. Может, это его даже слегка подзадорит.
Старший инспектор вытаращил глаза. Подзадоривать начальника отдела по борьбе с наркотиками? Это еще зачем? Он и так свихнулся от усердия. А впрочем…
– И как вы предлагаете его подзадорить?
– Скажите ему, что главный констебль вот-вот даст санкцию на арест. Это же правда.
– Что ж, посмотрим, – устало сказал старший офицер. – Но вы там особегою не зарывайтесь.
– Как можно, сэр, – сказал Флинт и отправился в служебный гараж, где его поджидал сержант Йейтс.
– Ордера на обыск у нас в кармане, – объявил Флинт. – Зелье достал?
Сержант Йейтс кивнул и показал на целлофановый пакет на заднем сиденье.
– Много не дали. Ранки и так ворчал, что нам не положено. Пришлось соврать, что для лабораторной проверки.
– Будет и проверка, – пообещал Флинт. – Все зелье из одной партии?
– Из одной.
– Ну тогда все путем.
Машина выехала из гаража.
– Сперва осмотрим автоприцеп Лингдона, – прикидывал Флинт, – потом обыщем лодку Суоннела и сад за его домом. Повсюду оставим чуток этого добра, а там – дело за криминалистами.
– А как с Родди Итоном?
Флинт вытащил из кармана пару хлопчатобумажных перчаток.
– Я их надену, когда будем обыскивать прицеп, а дома у Родди Итона брошу в мусорный бак. К Энни даже не поедем, у нее и без нас зелье найдут. Опять же, дружки ее заложат: понадеются, что им за это скостят срок. Только бы эту троицу засудили. Как только сообразят, что им грозит двадцать лет, так всех за собой потянут.
Помолчав, сержант Йейтс посетовал:
– Паскудная работенка. Вон уж и улики фабриковать приходится.
– Ничего страшного. Мы же точно знаем, что паршивцы торгуют наркотиками, они про себя тоже все знают. Стало быть, получат по заслугам. «Дурью» промышляли, пусть за собственную дурь и расплачиваются.
За что приходилось расплачиваться инспектору Роджеру, совершенно непонятно. Разве что за чересчур пристальный интерес к поразительной семейной жизни Уилтов. Этот интерес усилился после того, как микрофоны под крышей дома Уилтов стали улавливать странные звуки.
Все из-за близняшек. Девочки мешали Еве собраться с мыслями, и она прогнала их в свою комнату. В отместку девчонки поставили долгоиграющий диск, врубили проигрыватель на полную громкость, и дом огласился грохотом «тяжелого металла». Роджеру и Ранку в автофургоне казалось, будто дом No 45 по Оукхерст-авеню сотрясают непрерывные ритмичные взрывы снарядов.
– Да что там случилось с микрофонами, черт бы их драл? – взвизгнул Роджер, срывая наушники.
– Ничего не случилось, – проорал оператор. – Просто они очень чувствительные.
– Я тоже чувствительный! – гаркнул Роджер и заткнул одно ухо мизинцем, надеясь таким образом вернуть себе слух. – А микрофоны определенно барахлят.
– Жуткие помехи, вот в чем дело. Они могут быть от чего угодно.
– Кто-то слушает рок-концерт в пятьдесят мегатонн, – сообразил Ранк. – Глухая она, что ли?
– Как же, глухая, – буркнул Роджер. – Это она нарочно. Небось, перерыли дом и нашли микрофоны. Вот и запузырили музычку. Выключите эту хреновину. Я даже собственных мыслен не слышу.
– Мысли никто не слышит, – сказал Ранк. – Они беззвучные. У них…
– Заткнитесь! – рявкнул Роджер. Не хватало еще, чтобы сержант читал ему лекций о том, как работают мозги.
В относительной тишине Роджер обдумывал следующий шаг. До сих пор противник лихо срывал его планы. А все потому, что у Роджера нет поддержки, нет нужных полномочий. И вдруг старший офицер начинает настаивать на немедленном аресте В ответ Роджер запросил ордер на обыск. Старший офицер отделался туманными обещаниями – верный признак того, что ордера инспектору не видать как своих ушей. Роджер подумывал вернуться в участок и во что бы то ни стало добиться разрешения нагрянуть к Уилтам с обыском, но сержант Ранк прервал его размышления:
– Все. Концерт окончен. Слышимость прекрасная.
Роджер схватил наушники. В доме по Оукхерст-авеню наступила тишина, которую нарушал только непонятный стрекот (это Эммелинина хомячиха Персиваль для моциона крутилась в своем колесе). Странно. Когда Уилты дома. тихо там не бывает.
– Машина-то на месте? – спросил Роджер.
Оператор повернулся к монитору.
– Никаких сигналов, – пробормотал он и покрутил антенну. – Наверно, под шумок сняли передатчики.
Инспектора чуть удар не хватил.
– Ах ты раздолбай! – завизжал он. – Ты что же за машиной не следил?
– Я вам что – осьминог с ушами? – вскинулся оператор. – Мало мне идиотских микрофонов, которыми вы нашпиговали весь дом, так еще и за двумя передатчиками следи! И нечего меня раздолбаем обзывать!
Не успел Роджер задать ему хорошую выволочку, как сержант Ранк воскликнул:
– Есть! Слабый сигнал. Машина в десяти милях отсюда.
– Куда она едет? – всполошился Роджер.
– Опять на восток. В Бэконхит.
– За ним! Ну теперь ему, паскуде, домой не вернуться: будем брать. Обложу долбанную базу так, что мышь не проскочит. Сдохну, а обложу!