Ева уверенно вела машину по направлению к базе. В ней говорил гнев, однако Ева этого уже не замечала. Она не представляла, что станет делать на базе, но твердо решила любыми путями узнать правду и вернуть мужа. Надо будет поджечь машину или улечься нагишом на шоссе возле ворот – Ева пойдет и на это. Пусть все узнают.
Мэвис чуть ли не впервые поддержала ее и даже обещала подмогу. Она бросила клич среди членов движения «Матери против бомбы», сколотила команду, в которой оказались не только матери, но и бабушки, взяла напрокат автофургон, обзвонила лондонские газеты, Би-би-си, местное телевидение – короче, позаботилась, чтобы пресса раструбила о затеваемой демонстрации до всему свету.
– Это позволит нам обратить внимание мировой общественности на агрессивный характер капиталистического военно-промышленного комплекса, который подчинил своим интересам политику всех стран, – объявила Мэвис.
Ева весьма смутно догадывалась, о чем идет речь. Она только поняла, что «это», с которого Мэвис начала фразу, – не кто иной, как Уилт. Да Бог с ними, со словами, главное – поступки. И пусть Мэвис проводит свою демонстрацию, а Ева тем временем тишком проскользнет на базу. А не пустят – попытается сделать так, чтобы имя Генри Уилта услышали миллионы телезрителей, которые смотрят вечерние новости.
– Будьте умницами, – наставляла она близняшек, подъезжая к воротам базы. – Слушайтесь мамочку, и все будет хорошо.
– Если папа действительно сидит у американской тети. ничего хорошего не будет, – возразила Джозефнна.
– Не сидит, – поправила Пенелопа, – а дрючит американскую тетю.
Ева резко затормозила и, повернувшись к близняшкам, свирепо уставилась на них.
– Кто это сказал?
– Мэвис Мотти, – ответила Пенелопа – Она все время рассказывает, кто кого дрючит.
Ева тяжело вздохнула. Детей в школе для умственно одаренных старательно приучали выражать свои мысли взрослым языком, но Еве казалось, что порой близняшки безбожно злоупотребляют этим навыком. Как, например, сейчас.
– Что рассказывает Мэвис, меня не интересует, – отрезала Ева. – А про американскую тетю – это неправда. Просто ваш отец снова наделал глупостей. Еще неизвестно, что с ним случилось. Мы для того и приехали, чтобы выяснить. Ну, ведите себя прилично и…
– А если неизвестно, что с ним случилось, откуда ты знаешь, что он наделал глупостей? – поинтересовалась Саманта, которая во всем доискивалась логики.
– Закрой рот, – сказала Ева и снова завела машину.
Близняшки на заднем сиденье умолкли и прикинулись паиньками. Это была одна видимость. Собираясь в путь, крошки опять блеснули буйной изобретательностью. Эммелина вооружилась несколькими шляпными булавками, оставшимися после матери Уилта. Пенелопа наполнила пару велосипедных насосов нашатырным спиртом и залепила отверстия жевательной резинкой. Саманта расколотила все глиняные копилки и накупила столько перца, что у продавца глаза на лоб полезли. А Джозефина стянула с магнитной доски в кухне самые крупные ножи с самыми острыми концами. Короче говоря, крошки радостно предвкушали, как разделаются с охраной: чем больше охранников подвернется, тем лучше. Боялись они только одного – что визит на базу обойдется без приключений. Их страхи почти оправдались.
Машина остановилась у ворот. Подошел часовой. Сегодня база уже не выглядела, как осажденная крепость; полковник Эрвин отменил чрезвычайное положение и позаботился, чтобы жизнь на базе шла по заведенному распорядку. Бочки с цементным раствором были убраны с проезжей части, а офицер охраны у ворот территории для гражданских лиц получил указание обращаться с посетительницами повежливее: дородная англичанка с перманентом и орава девчонок не представляют серьезной опасности для ВВС США.
– Проезжайте и поставьте машину вон там, – предложил офицер. – Я сию секунду свяжусь с отделом образования.
О капитане Клодиак он решил яа этот раз не упоминать.
Ева проехала за шлагбаум и припарковала машину. Вопреки ее ожиданиям, попасть на базу оказалось легче легкого. Еву даже взяло сомнение: а не ошиблась ли она? Может, Генри тут нет? Но сомнения быстро рассеялись. Передатчики в машине снова дали о себе знать, и едва Ева успела вновь пообещать дочкам, что все будет хорошо, как из караулки появились лейтенант и два вооруженных охранника.
– Простите, мэм, – сказал лейтенант. – Пройдите, пожалуйста, со мной.
– Зачем?
– У нас так положено.
Ева с недоумением взглянула на него и задумалась. Она с самого начала ждала нападения и была готова дать отпор. Хотя слова «пройдите со мной» и «так положено» были произнесены очень любезным тоном, Еве почудилась угроза. И все-таки она открыла дверь и вылезла из машины.
– Дети тоже, – велел лейтенант. – Все выходите.
– Не трогайте девочек, – встревожилась Ева. Она поняла, что попала в ловушку.
Близняшки только того и ждали. Как только лейтенант протянул руку, чтобы открыть дверь машины, Пенелопа высунула из окна велосипедный насос, а Джозефина выставила нож. Лейтенант не напоролся на нож только благодаря Еве, которая ухватила его за руку и потащила от машины. В тот же миг ударила струя нашатырного спирта. Двое охранников бросились на Еву. Лейтенант в мокром мундире, задыхаясь от аммиачного запаха, кинулся в караульное помещение. Вслед ему летел детский смех, но лейтенанту он казался адским хохотом. Лейтенант ввалился в караулку и включил сигнал тревоги.
Заслышав вой сирен, полковник Эрвин заметил:
– Видно, у нас опять неприятности.
– У вас, – уточнил Уилт. – У меня своих неприятностей хоть отбавляй. Я бог знает сколько дней торчу на базе. Как, скажите на милость, объяснить жене, где я все это время пропадал?
Полковник уже звонил в караулку. Выслушав доклад лейтенанта, он повернулся к Уилту.
– Ваша жена – это такая толстушка, мать четырех детей?
– В общем-то, вы описали ее довольно точно. Но, между нами, называть ее «толстушкой» в лицо я бы не советовал. А почему вы спрашиваете?
– Потому что ваша семейка штурмует главные ворота, – ответил полковник и снова прижал трубку к уху. – Не пускайте… Что значит – не можете? Она не… О Господи!.. Ладно, ладно. Да заткните вы чертовы сирены!
Повисла пауза. Полковник отвел трубку в сторону и уставился на Уилта. Сирены умолкли, и из трубки явственно доносились вопли Евы:
– Верните мне мужа! Но-но, убери свои грязные лапы? А ну прочь от девочек, а не то…
Полковник бросил трубку.
– Еве палец в рот не клади, – как бы в оправдание сказал Уилт.
– Я это уже понял. Скажите, а что она здесь делает?
– Судя по крикам, ищет меня.
– Позвольте, вы утверждали, будто она не знает, что вы на базе. Так как же могло случиться, что она заявилась сюда, устроила мордобой и…
В эту минуту вошел капитан Форчен.
– Я решил поставить вас в известность, что звонит генерал, – объявил он. – Генерал требует объяснить, что происходит.
– Почему он меня об этом спрашивает?
– Но кто-то должен быть в курсе.
– Вот кто в курсе, – полковник указал на Уилта – Знает и молчит.
– Просто у меня голова идет кругом, – сказал Уилт. К нему постепенно возвращалось самообладание. Мне очень не хочется впадать в учительский тон, но, по-моему, разобраться, что вообще происходит на белом свете, не может никто. Половина жителей планеты подыхает с голоду, другая половина с жиру бесится да только и думает, как бы себя уничтожить, а…
– Господи ты боже мой, – простонал полковник. Вдруг его осенило.
– Выведите этого мерзавца. Сию же секунду, – приказал он.
Уилт вскочил и попятился. По американским фильмам он слишком хорошо знал, что означает «выведите его».
– Не пойду, – запротестовал он. – И насчет мерзавца вы напрасно. Я, что ли, затеял этот долбанный бедлам, будь он неладен? А если со мной что случится, кто позаботится о моей семье?
Полковник угрюмо вперился в гравюру. Поистине, английская душа – темный лес, и постичь ее Эрвину не дано. Не зря французы называют Англию «коварный Альбион». Шельмы эти англичане: никогда не знаешь, что они выкинут. Однако надо как-то успокоить генерала.