– Стало быть, вы мне не поможете? – спросила Ева и встала.
– Сначала нам необходимо получить доказательства, что вашего мужа удерживают на базе вопреки…
Но Ева уже не слушала. Что толку от пустой болтовни? Она вышла из кабинета, спустилась по лестнице и направилась в кофейню «Момбаса», где ее дожидалась Мэвис.
– Ну как, он тебе что-нибудь посоветовал? – спросила Мэвис.
– Нет. Сказал только, что без доказательств ничего не получится.
– Может, Генри вечером позвонит. Он же знает, что ты приезжала на базу, ему наверняка передали…
Ева покачала головой.
– Как же, передали.
– Ева, я вот что подумала, – начала Мэвис. – Генри обманывает тебя уже полгода. Я знаю, ты сейчас станешь спорить, но ведь это факт.
– Обманывает, но не в том смысле. Я-то знаю.
Мэвис вздохнула. Как же наконец втолковать Еве, что все мужчины одинаковы, даже сексуально неполноценные вроде Уилта?
– По пятницам вечерами твой Генри ездит в Бэконхит, а тебе говорит, что преподает в тюрьме. Это ты отрицать не станешь?
– Не стану, – ответила Ева и заказала чай. Кофе – иностранный напиток, а ей сегодня не хочется ничего иностранного. Кофе пьют американцы.
– Ты не задавала себе вопрос, почему он это от тебя скрывает?
– Потому что не хочет, чтобы я знала.
– А почему не хочет?
Ева молчала.
– Потому что боится, что ты станешь его ругать. А за что жены ругают мужей, ты и сама знаешь, правда?
– Я знаю Генри.
– Конечно, знаешь. Но мы и не подозреваем, на что подчас способны наши близкие.
– Ну, тебе, положим, было известно, что Патрик бегает за каждой юбкой, – огрызнулась Ева. – Все время рассказывала, как он тебе изменяет. Поэтому тебе и понадобились стероиды этой разбойницы Корее. Вот теперь твой благоверный и сидит перед телевизором.
– Да, – согласилась Мэвис, кляня себя за откровенность. – Но ты-то жаловалась, будто у Генри сексуальная недостаточность. А значит, я права. Уж не знаю, из чего доктор Корее приготовила ему снадобье…
– Из мух.
– Мух?
– Генри сказал – шпанские мушки. Он уверял, что чуть не умер.
– Ну не умер же. Так я что говорю. Может, у него такая низкая продуктивность из-за…
– Он человек, а не бык.
– С чего ты быка приплела?
– «Продуктивность»! Можно подумать, Генри – крупный рогатый скот.
– Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать.
Принесли чай. Мэвис подождала, пока удалится официантка, и продолжала:
– Так вот. Тебе кажется, что у Генри сексуальная недостаточность, а на самом деле…
– Я только говорила, что он в постели немножко вялый. И больше ничего такого.
Сдерживая раздражение, Мэвис помешивала кофе. Наконец она решилась и выложила напрямик:
– Вполне вероятно, что он тебя просто не хочет. Зачем ему ты, если он вот уже полгода каждую пятницу прыгает в постель к военнослужащей американке. Вот что я имела в виду.
Ева возмутилась:
– Что ты выдумываешь? Как же он тогда успевал вернуться домой к половине одиннадцатого? Он ведь на базе еще и занятия проводил. Из дома он уезжал около семи, ехать до базы минут сорок пять. Сорок пять туда и сорок пять обратно получается..
– Полтора часа, – нетерпеливо перебила Мэвис. – Ну и что? Может, у него в Бэконхите были индивидуальные занятия.
– Индивидуальные?
– Да, голубушка. С одним человеком.
– Так не положено. По крайней мере, в Гуманитехе. Если в группе меньше десяти человек…
– А вдруг на базе другие правила? И потом, хитростью и не того можно добиться. Скажите на милость – занятия! Очень хорошо представляю, чем занимался твой Генри. Небось раздевался и…
– Вот видишь, как плохо ты его знаешь. Чтобы Генри разделся на глазах у посторонней женщины? Да ни в жизнь. Он у меня такой застенчивый.
– Застенчивый? – Мэвис хотела напомнить, что вчера утром Уилт обошелся с ней довольно беззастенчиво, но от решительного взгляда Евы ей вновь стало не по себе, и Мэвис смолчала.
Посидев еще минут десять, подруги отправились в школу за близняшками. Но и в машине лицо Евы сохраняло ту же пугающую решимость.
– Ладно, начнем вот с чего, – сказал полковник Эрвин. – Вы утверждаете, что не стреляли в майора Глаусхофа, так?
– Конечно, не стрелял, – подтвердил Уилт. – Зачем мне в него стрелять? Это его жена пыталась отстрелить замок.