— Гип-гип-ура! — воскликнул Кротков и потребовал еще шампанского.
Обед продолжался еще некоторое время чрезвычайно весело и приятно, пока командир и старший офицер не поднялись, давая понять, что пора расходиться. Их примеру, впрочем, не очень охотно, последовали все остальные.
Некоторые решили закончить вечер на берегу, так как были свободны от вахты.
Андрей и Владимир Яковлевы отправились домой, чтобы провести под родительским кровом последнюю ночь и распроститься с отцом перед боевым походом. Братья были веселы. И не только от шампанского. Завтра они выходят в море, их ждут новые горизонты, приключения, героические подвиги! А там, возможно, награды, производство по службе. В общем, жизнь была прекрасна в этот теплый июньский вечер.
Отца они застали тоже чем-то радостно возбужденного. Старый штурман, правда, беспокоился о судьбе своих «мальцов», уходящих на боевом корабле в военное море, но все же смотрел на всю их возню вокруг «Весты», как на детскую забаву. Привыкший видеть морскую войну как слаженное движение огромных флотов, Никифор Серафимович, сравнивая «Весту» с махиной парусного линейного корабля, считал ее годной только для посыльной и каперской службы. Будет она перевозить раненых с Кавказа, будет призы[3] брать, а это дело выгодное и денежное.
Времена менялись, и, возможно, для его отпрысков откроется перспектива приличной карьеры. Сегодня к нему зашел старый отставной капитан-артиллерист и сообщил потрясающую новость.
— Помнишь, Никифор Серафимович, — спросил он после традиционных вопросов о семействе и здоровье, — Осипа Макарова? Его еще после войны на Амур перевели?
— Это который же? — задумался Яковлев. — Не тот ли, что из рядовых матросов в унтер-офицеры, а потом и в прапорщики вылез?
— Он самый, — подтвердил гость. — А теперь скажи, слышал ли ты о лейтенанте Макарове, командире парохода «Великий князь Константин»?
— Конечно, слышал. О нем все газеты говорят, и в «Морском сборнике» о его делах пропечатано. Как он на турок в Батуме напал, а недавно его катера в Сулин ворвались и, пишут, броненосец потопили. Однофамилец он Осипа, Макаровых — то вон сколько в одном Николаеве.
— Так вот, ошибаешься ты, Никифор Серафимович, и вовсе не однофамилец, а сын родной, которого мы еще несмышленышем на руках таскали! — артиллерист наслаждался произведенным его словами впечатлением.
— Не сомневайся, — продолжал гость, заметив выражение недоверия в глазах собеседника, — из Николаевска-на-Амуре родственник мой сюда приехал. В отставку вышел и домой — доживать, как мы. Так он обоих знает, и отца и сына, и все рассказал. Степан, сын Осипа, там морское училище кончил вроде наших юнкерских классов, но самым первым по баллам. Плавал в Тихом океане с адмиралом Поповым, который «поповки» придумал. Понравился адмиралу, способный хлопец. Макаров вокруг света ходил, в мичмана произвели и уж лет шесть, как лейтенант. Говорил еще родственник, что он какие-то работы научные делал, чтобы корабли, значит, не тонули, и очень этим прославился.
— Лейтенант, командир крейсера, — продолжал изумляться Никифор Серафимович, — а папаша его да из простых матросов! Чудеса! Неужто и нашему брату ход возможен?
Вот этой-то новостью он и спешил поделиться с сыновьями. Его воображение уже видело одного, по крайней мере, полковником, а другого, как минимум, капитаном 1-го ранга.
Дети, конечно, не вполне разделяли оптимизм родителя, хотя карьера лейтенанта Макарова показалась и им удивительной. После нападения «Константина» на турецкие броненосцы в Сулине о Макарове говорили очень много.
Братья надеялись, что во время своего крейсерства на «Весте» им удастся встретить «Константина» и посмотреть на его знаменитого капитана.
Проведя последнюю ночь в своей комнате, они проснулись в семь часов, распрощались с отцом, упросив его не ходить на причал провожать, — точного времени отплытия назначено не было, и за десять минут до подъема флага были на борту.
В этот день, ожидая прибытия адмирала, корабль драили больше, чем обычно. По-парадному одетые офицеры, а также подвахтенные матросы, облаченные в чистые рубахи и штаны, побритые, постриженные, толпились на палубе. Без пяти девять раздался голос старшего офицера:
— Сигнальщик! Доложи капитану, что показался экипаж его высокопревосходительства. Караул наверх!
Караул выстроился у парадного трапа, команда и офицеры застыли на палубе.
Ровно в десять вице-адмирал Николай Андреевич Аркас, довольно бодро для своих 60 лет, ступил на палубу «Весты». Поздоровавшись за руку с Барановым, Перелешиным-старшим и Черновым, приветливо поклонился прочим офицерам и обратился к матросам: