И действительно, напряженный звон струй, обтекавших корпус, показывал, что «Веста» преодолевает встречный поток воды.
Миновали два низменных, выступающих в лиман мыса, именуемых Русской и Волошской косами. Фарватер здесь расширился до двух третей ширины лимана, и «Веста» пошла по его середине. Наконец, на параллели мыса Сакен, левый берег отошел куда-то далеко на восток, а правый на запад. Это уже был Днепровско-Бугский лиман — еще одна ступень на пути к Черному морю.
Лиман встретил легкой волной, идущей с востока. Началась килевая качка. Мимо беседующих не совсем верными шагами (еще не приобрел «морских ног») прошел чем-то очень довольный Чернов.
— Прекрасно, — сказал он Перелешину, — такое волнение для стрельбы с индикатором очень подходит. Впрочем, неплохо, если и усилится.
И он поднялся на мостик, где Баранов и старший офицер уже высматривали в бинокли Очаков.
Днепровско-Бугский лиман, конечно, широк, но и здесь были видны берега. Корабль продолжал идти как бы по очень большой реке. С одной стороны тянулся низкий берег Кинбурнской косы, с другой — более возвышенный материковый. Показался Очаков, его маленькие, почти сплошь одноэтажные белые домики рассыпались по плоской равнине над невысоким береговым обрывом. В середине этого скопления домишек гордо поднималась большая белая церковь с высокой колокольней.
— А вот и щит, Николай Михайлович, — сообщил «вольный» Викторов, указывая своей полноватой рукой на малозаметную точку впереди.
Бинокли направились туда. Деревянный щит-мишень болтался на мертвых якорях. Между ним и «Вестой» виднелось несколько вех. Викторов объявил, что они поставлены на расстоянии от 900 до 1800 саженей от щита через каждые триста саженей.
— Николай Михайлович, — предложил Чернов, — предлагаю следующее: поравнявшись с первой вехой, даем залп из погонной батареи, тотчас поворачиваем и снова, минуя веху, стреляем из ретирадных орудий. Если результаты будут плохи — повторим в том же порядке.
— Согласен, — ответил Баранов, — приступайте. С богом! — прибавил он, несколько волнуясь.
Наступил решительный момент. От результатов стрельбы зависит — поверит ли команда в новый аппарат; поверит ли, что можно пойти с таким оружием на броненосцы.
Пробили тревогу, у орудий заняла свои места и застыла прислуга.
— Стрельба снаряженными бомбами[4], — скомандовал Чернов, — баковые, заряжай!
Командиры баковых орудий лейтенанты Кротков и князь Голицын-Головкин вручили подсумки с чеками бомб бомбоносам своих мортир, а ящик с боевыми винтами комендору. В это время матросы, рассыпавшись цепочкой по трапу от крюйт-камеры и бомбового погреба, передали наверх первый картуз с порохом и первую бомбу — продолговатый цилиндрический снаряд с округлым завершением. Бомбонос вставил в нее чеку, первый комендор ввернул боевой винт, два «заряжающих нумера» вдвинули бомбу в канал ствола мортиры и дослали пробойниками.
— Левое заряжено! — доложил Кротков.
— Правое заряжено! — вскоре вторил ему Голицын-Головкин.
Обе мортиры были направлены вдоль продольной оси корабля, Чернов распорядился о прицельном угле (цифра, зависящая от величины заряда и расстояния, была взята им из таблицы, прибитой к пьедесталу индикатора).
— Вдвинуть орудийные задвижки! — прозвучала следующая команда, и первые комендоры передвинули рычаги на черных коробках приборов до красной надписи «товсь», открыв при этом полосу ярко-красного цвета.
Чернов припал к диоптрам, ловя на волосяную линию прицела смутно видневшуюся на горизонте точку щита. Картушка рядом с нактоузом ожила, по ней двинулась стрелка, повторяя движение лимба прицела. Наконец подполковник нашел направление, соединяющее одной линией веху и щит, нажал кнопку. Тотчас на картушке у штурвала выскочил красный значок — теперь рулевой должен был удерживать судно на этом курсе до залпа.
— Веха справа по борту, — закричал сигнальщик.
— С богом! — произнес Чернов и двинул вперед рычаг главной задвижки.
Офицеры и матросы знали, что закрытие задвижки не обязательно приведет к выстрелу. Это только включение креномера, который сам замкнет ток, когда палуба станет горизонтально. Но при решительном жесте Чернова все как-то забыли об этом и ожидали залпа. Его не было. Прислуга у орудий стояла с широко открытыми ртами, чтобы уменьшить давление на уши. Мгновения тянулись. Володя Яковлев даже успел подумать, что в аппаратах что-то сломалось, и тут прогремел залп. Мортиры откатились на платформах и снова вернулись на места. Белые облака быстро поднялись из дул и отлетели назад с ветром. Две черные точки стремительно поднимались в небо, вот они как бы остановились, стали падать и исчезли. Бинокли отыскивали щит. Прямо перед ним встали два фонтана воды. Все шумно выдохнули: