— Накрытие!
— Руль на левый борт! — скомандовал Баранов, и рулевой стал поспешно перекладывать штурвал.
— Заряжай ретирадную батарею!
«Веста», слегка кренясь на борт, плавно развернулась и пошла назад к вехе. Когда бушприт поравнялся с ней, Чернов опять двинул рычаг. Теперь раздался еще более мощный грохот залпа из мортир, и снова все следили за полетом бомб. На этот раз средняя из них пробила щит и разорвалась за ним.
— Ура! — закричал Володя и, забыв о том, что он на палубе военного крейсера, подбросил вверх фуражку. Баранов, затем старший офицер и другие жали руку Чернову. Подполковник чувствовал себя именинником.
Наконец суматоха улеглась, «Веста» легла на прежний курс, штурман Викторов указал хорошее место для якорной стоянки — к западу от Очаковской косы, в полумиле от берега.
— Свистать всех наверх! — закричал вахтенный офицер, мичман Петров. — На якорь становиться!
Боцман повторил его слова и засвистел в дудку. Матросы, шлепая босыми ступнями по палубе, побежали к брашпилю.
— Из бухты вон, отдать якорь! — приказал Петров. Впервые с тех пор, как «Веста» стала военным крейсером, ее якорь с тяжелым всплеском упал в воду и раздался грохот цепи в клюзе. Дали задний ход, чтобы погасить инерцию, вода за кормой вздыбилась, ее струи переплелись, образуя десятки водоворотов. Корабль остановился, потом двинулся назад, якорь забрал песчаный грунт, цепь натянулась… Прозвучал последний звонок машинного телеграфа, и все стихло.
Солнце клонилось к закату, ветер успокаивался, но его легкие дуновения смягчали зной. Офицеры разошлись по своим каютам, спустился с мостика и Баранов, рекомендовав вахтенному офицеру внимательно наблюдать за горизонтом со стороны Одессы — оттуда должна была появиться яхта «Ливадия».
— Немедленно сообщайте мне о любом дыме на горизонте, — добавил он. — Мы уже в море, по которому бродят турецкие броненосцы. Хотя мало вероятно, что они сунутся в лиман, но осторожность необходима.
Прошло около часа. Ветер стих совершенно, и только легкая зыбь медленно покачивала «Весту». Полная тишина царила вокруг.
Сигнальщик, уже несколько минут не отрываясь глядевший в подзорную трубу, сказал мичману Петрову:
— Ваше благородие, кажись, с зюйд-веста дым появился!
Петров поднял бинокль. Сначала он думал, что матрос ошибся и это просто легкое, едва заметное перистое облачко над горизонтом, но потом понял, что то был дым парохода.
Пароход, конечно, не вражеский — мичман знал, что у турок уголь дает черный дым; вероятно, это «Ливадия». Послав с докладом к Баранову, он продолжал следить за дымом, с недоумением соображая, что уже пора бы открыться рангоуту неизвестного корабля, а кроме дыма, на горизонте ничего не видно. Скоро на мостик с биноклем в руках поднялся Баранов, другие офицеры столпились с левого борта на шканцах, подвахтенные матросы собрались на баке вокруг фитиля и кадки с водой. Они курили и строили предположения о подходящем пароходе.
Корабль открылся сразу и совсем неожиданно, как будто вынырнул из лимана. Причина скоро стала понятна — он был выкрашен в цвет морской волны и не имел мачт — над палубой торчали только труба и небольшой флагшток.
Внешность «Ливадии» оживленно обсуждалась на борту «Весты». Для морского глаза того времени отсутствие высоких рангоутных деревьев казалось совершенно диким.
Однако иное подумал старший офицер, сказавший Баранову:
— А ловко они это сочинили, Николай Михайлович. Перекрасились и почти не видны; сняли мачты и, наверное, лишние полузла делают! Не спустить бы и нам хотя бы стеньги?
Баранов взглянул на изящные мачты «Весты» и вздохнул — ведь он начинал службу еще во времена парусного флота.
— Перекрасить корпус мы, конечно, перекрасим, Владимир Платонович, а на стеньги рука не поднимается. Пусть уж стоят, тем более, что как выйдем в море, так и сигнальщика на салинг посадим — все польза! А ходок «Ливадия» отличный. Наверное, самый быстрый сейчас корабль на Черном море. Я слышал, что по 14 узлов дает!
— Верно, но вооружение у нее очень слабое — одна 6-дюймовая мортира. Какой же это крейсер — только для разведок годна.
«Ливадия» стала на якорь саженях в 200 от «Весты», на которой уже подготовили к спуску капитанский вельбот. Едва отзвучал грохот якорной цепи «Ливадии», как Баранов спустился в вельбот, и сильные руки гребцов погнали его к яхте. Командиром «Ливадии» был флигель-адъютант императора капитан 1-го ранга Фома Егорович Кроун, и, конечно, капитан-лейтенант Баранов обязан был первым явиться к нему с визитом и поступить в подчинение.