Таким образом, интеллигентность гомо сапиенс является чисто механической — она мертва, запрограммирована.
А что вы скажете о творческих способностях, может возразить читатель, ведь человек неустанно утверждает свой творческий гений? Ответ на этот вопрос следующий: умственна я и культурная программа мудрого человека неуклонно прогрессирует, но при этом неизменно следует установленному тестом образцу. Человек может непрестанно учиться, заниматься исследованиями, но все это не выходит за рамки основного содержания его интеллекта. Таким образом он накапливает тысячи гетерогенных и гомогенных элементов, но но нельзя назвать процессом подлинного творчества. В мире механического интеллекта самым умным оказывается тот, чья программа содержит максимум информации и кто способен пользоваться ею как можно более умело.
Прозревший истину философ, последователь герметизма, в отличие от большинства людей, обладает живой интеллигентностью: активной, творческой, запрограммированной индивидуально, иначе, чем у большинства людей. Подобная интеллигентность выходит за рамки чистого интеллекта и достигает вершин внутренней концентрации, при которых разуму надлежит преодолеть барьер интеллектуальных измерений и войти в сферу духовности. В сущности, философы герметизма придают слову разум значение, в котором оно обычно не употребляется, по их мнению, это понятие включает «интеллигентность и сознательность, достигнутые путем ученичества в напряженном состоянии прозрения». Обыкновенный человек не обладает таким разумом и вынужден удовлетворяться ограниченными возможностями своего ума и знаний, которые развиваются путем сомнамбулического ученичества в сонном, или гипнотическом, состоянии. Благодаря возможностям разума последователь герметизма способен постигнуть абсолютные и вечные истины, в отличие от истин относительных и временных, которые доступны гомо сапиенс. Герметик преследует вечные цели, в то время как цели обыкновенного, непосвященного человека — временные, ограниченные. Лишенный высших возможностей разума, гомо сапиенс смутно понимает собственную неполноценность и уязвимость перед лицом судьбы и смерти, перед болезнями, войнами, нищетой и другими опасными превратностями жизни. Вот почему он извечно занят поисками вождей и предводителей, сила которых могла бы компенсировать его собственную слабость. С той же целью он выдумал и богов, которым преклоняется, которых просит ниспослать ему недостающие способности и силы. Структура нашего цивилизованного мира зиждется на абсолютной слабости, малодушии, бессилии, невежестве, полной уязвимости индивида, который создает коллективные системы защиты, поддержки и контроля с целью упрочить извне свою внутреннюю слабость.
Люди создают стандартную культуру, мораль, религию, стандартные законы и полицейский аппарат, чтобы воспрепятствовать тем силам, действия которых в тот или иной исторический момент идут вразрез с интересами общества. Они планируют и программируют жизнь общества, будущее своих детей. С другой стороны, при неуклонной дегуманизации нашего мира, который всегда был разумным не по-человечески, а по-тварному, внутренняя духовная искра все больше ослабевает. Мир окружил ореолом науку, позабыв о человеческой природе.
Гравитационный центр психологической активности личности все больше перемещается в сторону внешнего мира, постепенно подпадая под власть чудовищных порождений цивилизации: товаров массового потребления, машин, кино, телевидения. Средства массовой информации, пресса — сверх-монстры нашей эпохи — являются орудиями успешной манипуляции людей, превращения их в автоматы. Люди становится послушными потребителями их продукции, готовыми обслуживать разные идеологии и системы, которые в свою очередь облекают властью небольшие группы людей. Если верно то, что мы живем в эру большинства и что его голос подменил власть королей и князей, то не менее верно и то, что история представляет собой конфликт меньшинств, то есть конфликт вождей, которые правят массами.