Коля подошел вплотную к снаряду, Лена показала на овальное окно, затянутое темно-синей перепонкой.
- Отойди в сторону,- приказал Коля.
Он несколько раз обвел всю фигуру в воздухе, не прикасаясь к окну, а потом быстрым и точным движением нарисовал знак Человека на окне.
Раздался грохот-и перед Колей раскрылась пропасть. Он судорожно сжал в руках ружье и прыгнул в темноту…
- Это ты?.. Зачем? - раздался необычайно звонкий мужской голос.
В верхней части снаряда в жгутах паутины плавал Человек.
- Как ты сюда попал?.. Ты что же, думаешь, что я тебя выпущу? - насмешливо спросил Человек, и снаряд озарился ярким светом десятков выпуклых фонарей.
Коля, не выпуская ружья, огляделся. Он лежал в какой-то бесконечно мягкой и податливой, полупрозрачной паутине. Попробовал, разгребая ее, подняться вверх, это удалось не сразу… Прошло несколько минут, прежде чем он смог приблизиться к Человеку и рассмотреть его. Он был похож на того, с кем Коля встретился весной. но все-таки был другим… В его глазах были черные точки-зрачки, лицо дышало жизнью, молодостью… Сдвинутый на затылок уже знакомый Коле шлем с острым шпилем блестел на его голове. Коля выбросил вперед ружье, но Человек дернул к себе нити, и ружье вырвалось из Колиных рук и скользнуло вниз…
Окно бесшумно закрылось, и в глубине снаряда зарокотали моторы. Лена в ужасе отбежала в сторону. Сияющая струя каких-то газов возникла на том месте, где был снаряд. Он уходил стрелой все выше и выше в голубое небо…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Наступил день, когда состояние здоровья Дмитрия Дмитриевича уже не вызывало опасений. Его перевели в отдельную палату и допустили к нему следователя. При разговоре присутствовали Борис Федорович и начальник того отделения милиции, в котором Человек рассказывал о своем мире.
Следователь попросил сообщить о последнем разговоре с Человеком, так как все, что произошло в институте у Аркадия Владимировича, было уже известно.
- Я не мог больше молчать,- говорил Дмитрий Дмитриевич,- и решил вызвать Человека на откровенность… Показал результат анализа одного из его инструментов, по которому было установлено его неземное происхождение… Впрочем, он и сам этого не скрывал. Человек был предельно «чистосердечен» и серьезен… Я был потрясен этим, ведь я не знал, что, начав рассказывать о себе, он заранее решил мою участь…
«Первое, что я почувствовал на Земле,- сказал мне Человек,- было ощущение нестерпимого, невероятного жара, совершенно неожиданного для меня… Как потом выяснилось, в этом была виновата Анфиса Тимофеевна, которая по причинам, мне неизвестным, довела мою температуру до шестисот пятидесяти градусов по вашей шкале температур. Потом я оказался в водном растворе целого ряда солей очень сложного состава и, раскрывшись, увидел вокруг себя ваш мир.
Мой организм не был еще в достаточной степени отрегулирован, и я, сделав первый шаг, перевернул деревянный сосуд с водой, в котором я находился. Все поражало меня… Вы даже не можете представить, какое любопытство вызывала во мне каждая деталь вашего существования. Я увидел металлические бесконечные ленты, идущие по насыпи. Первой и наиболее правильной догадкой было то, что они предназначаются для перевозки по ним грузов и людей… Меня в первую очередь интересовали люди…
Я не стану рассказывать о том, что побудило меня отправиться к вам, это не так интересно… Я бежал от своих… Основное, что вызвало неприязнь ко мне, была моя попытка захватить власть над моим миром, над каждым из живых существ… Я давно наблюдал за вашим Солнцем, и когда вспомогательные ракеты истратили свое горючее и вернуться назад я уже не мог, не раздумывая, выбрал между вашим Солнцем и двойной звездой, расположенной ближе всего к вам. Я выбросил своих разведчиков-автоматов… Я забросил их на Юпитер, на один из астероидов, на Венеру, на вашу Землю… Наблюдая людей, жителей вашей планеты, я сделал своих слуг отчасти похожими на себя, отчасти на вас…
Я долго лепил лица, так как ваши лица я видел недостаточно ясно».
«Но мимика, у вас же совершенно человеческая мимика!».
«Это оказалось совсем простым… Достаточно было мне увидеть Колю, с его очень живым лицом, Анфису Тимофеевну, вас, Бориса Федоровича, как я немедленно перенял ее, она, кстати, не очень уж отличается от нашей… Уже в полете я решил задачу получения искусственной мышцы… Вот, смотрите…- Человек взял себя за скулу и отделил от своего лица лоскут.- Вот искусственная мышца,- сказал он,- на кончиках моих пальцев может возникать самое различное напряжение… Мышца повинуется ему, повинуется немедленно и точно».