Дюбуа взмахнул культей.
— Тем не менее (проснитесь, молодой человек, и вернитесь к занятиям!) патлатый старый мистик, написавший «Das Kapital», напыщенный, невротичный, искажающий факты, надутый индюк Карл Маркс видел сияние важной истины. Если бы он обладал зачатками аналитического ума, то сумел бы сформулировать первое адекватное определение стоимости... и спас бы эту планету от многих печалей и бед.
Он помолчал.
— А может, и нет,— добавил мистер Дюбуа.— Ты!
Я вздрогнул и выпрямился.
— Не можешь слушать, но, может, сумеешь сказать классу, стоимость относительна или абсолютна?
Я слушал, просто не видел причин, почему нельзя слушать с закрытыми глазами и расслабленной спиной. Но вопрос застал меня врасплох; к сегодняшнему уроку я ничего не прочел.
— Абсолютна,— брякнул я наугад.
— Не верно,— холодно сообщил мистер Дюбуа.— Без живых существ стоимость не имеет значения. Вещь ценна только для определенной личности, она личностна и отлична от оценки других. Рыночная стоимость — фикция, грубое сведение к среднему уровню разных личностных ценностей, чтобы сделать возможной торговлю.
Я тогда поинтересовался про себя, что бы сказал отец, если бы при нем рыночную ценность обозвали фикцией. Вероятно, фыркнул от отвращения.
— И для человеческого существа эта самая личностная ценность имеет два аспекта. Во-первых, насколько полезна для человека некая вещь, что он с ее помощью может совершить. Во-вторых, что он должен сделать, чтобы получить эту вещь, сколько она ему будет стоить. Есть старая песня о том, что «все лучшее — бесплатно». Не верно! Абсолютная ложь! Трагическое заблуждение, которое привело к упадку демократические режимы двадцатого века. Этот благородный эксперимент провалился, потому что люди верили, что они могут просто проголосовать за желаемое и получить его, без страданий, без пота, без слез. Бесплатно не бывает ничего. Даже дыхание, дающее нам. жизнь, должно быть оплачено болью и усилием при первом вздохе.
Мистер Дюбуа по-прежнему смотрел на меня.
— Если бы вам, мальчики и девочки, пришлось попотеть, чтобы заполучить ваши игрушки, так, как новорожденный борется за жизнь, вы были бы гораздо счастливее... и намного богаче. Некоторых из вас мне просто жаль, настолько бедно их богатство. Ты! Я вручаю тебе приз за стометровку. Ты стал счастливее?
— Н-ну... наверное.
— Не увиливай, пожалуйста. Вот твой приз, я зачитаю, что там написано: «Гран-при за спринт, дистанция сто метров»,— он и правда подошел к моему столу и пришпилил на грудь значок.— Вот! Ты счастлив? Ты ценишь приз или нет?
Я обиделся. Сначала грязные намеки о богатеньких детишках — типичная зависть малоимущего! — а теперь этот фарс. Я сорвал значок и швырнул преподавателю.
Мистер Дюбуа удивился.
— Он не сделал тебя счастливым?
— Вам. отлично известно, что я занял четвертое место!
— Точно! Приз за первое место для тебя ничего не стоит... потому что ты его не заслужил. Но тебя радует скромное четвертое место; его ты заслужил. Надеюсь, что некоторые сомнамбулы, собравшиеся сегодня здесь, поняли мою маленькую моралите. Тешу себя мнением, что поэт, написавший ту песню, хотел сказать: все лучшее в жизни должно быть оплачено не деньгами. И это правда, хотя выбрал он лживую формулировку. Лучшее в жизни — за пределами денег, оно окупается агонией, потом и преданностью. Цена самого дорогого в жизни — сама жизнь. И это высшая стоимость.
Я размышлял над словами мистера Дюбуа — подполковника Дюбуа! — и его письме, пока мы тащились обратно в лагерь. Потом я перестал думать, потому что рядом с нами пристроился оркестр, и мы некоторое время орали песни. Сначала французские — «Марсельезу», разумеется, и еще «Madelon», «Сынов труда и риска», а потом «Legion Etrangere» и «Мадемуазель из Армантьера»*.
Хорошо, когда играет оркестр. Он подхватывает тебя, заставляет держать шаг, пока ты волочишься хвостом по прерии. Сначала у нас не было никакой музыки, кроме записей, да и те играли только на смотрах. Но сильные мира нашего вызнали, кто из нас на чем может играть, а кто ни на чем не может; предоставили нам инструменты, так был организован полковой оркестр, наш собственный, даже дирижер и тамбурмажор были из рекрутов.