Затем меня немного потрясло, а потом нас отстрелили…
Операцию «Жучиный дом» следовало назвать «Сумасшедший дом». Все шло не так. Планировалось одним ударом поставить врага на колени, занять столицу и ключевые точки планеты и закончить войну. Вместо этого мы чуть было ее не проиграли.
Я не критикую генерала Диеннеса. Я не знаю, правда или нет, что он потребовал побольше военной силы и огневого прикрытия и позволил командующему ВС отменить приказ. Не мое это было дело. Сомневаюсь даже, что все, кто крепок задним умом, знают, как было на самом деле.
Зато знаю, что генерал пошел в десант вместе с нами и командовал нами на месте, а когда ситуация стала критической, лично вел отвлекающую атаку, которая позволила некоторым из нас (включая меня) отойти, и в ходе сражения приобрел свой клочок земли на кладбище. Только его не хоронили, его радиоактивные останки лежат где-то на Клендату, и поздно отдавать генерала под трибунал, так что о чем теперь говорить?
Но один комментарий для кабинетных стратегов, которые никогда не прыгали, у меня найдется. Да, я согласен, планету жуков можно было заваливать водородными бомбами до тех пор, пока ее поверхность не превратится в радиоактивное стекло. Но выиграли бы мы этим войну? Жуки не похожи на нас. Псевдоарахноиды, по большому счету, не похожи даже на пауков. Они — членистоногие, которым случилось выглядеть, словно шизофреническая концепция гигантского разумного паука, но их организация, психология и экономика больше подходят муравьям или термитам. Они — существа коллективные, подчинены диктату гнезда. Взрывы на поверхности убили бы солдат и рабочих, а мыслящую касту и королеву так не достать. Сомневаюсь, что даже прямое попадание водородной ракеты убило бы матку; мы не знаем, насколько глубоко ее прячут. И выяснять я не намерен; никто из парней, которые полезли в жучиные норы, обратно не вернулся.
Что с того, что мы превратим поверхность Клендату в бесплодную пустыню? Корабли, колонии, другие планеты останутся у жуков, и их штаб-квартира наверняка уцелеет, если, конечно, они не предпочтут сдаться. Так что война не окончена. Бомб класса «новая звезда» у нас тогда не было, чтобы расколоть планету пополам. Если жуки переживут бомбардировки и не сдадутся, война не окончена.
Если бы они могли сдаться…
Их солдаты не могут. А рабочие не умеют даже сражаться (и можно потратить кучу времени и боеприпасов, расстреливая рабочих, которые в ответ даже пикнуть не могут). А каста их воинов не сдается. Но не думайте, будто жуки — глупые насекомые, потому что похожи на них внешне и не знают, что такое сдача в плен. Их солдаты умны, умелы и агрессивны. И если жук выстрелит первым, то по универсальному закону он считается умнее тебя. Можно сжечь ему одну ногу, две ноги, три ноги, а он все равно прет вперед. Сожги четыре конечности с одного бока, он опрокинется и будет продолжать стрелять. Необходимо отыскать нервный узел и бить туда… после чего он проковыляет мимо, стреляя в никуда, пока не врежется в стену или еще что-нибудь.
Десант провалился с самого начала. Участвовало пятьдесят кораблей, предполагалось, что они перейдут с двигателей Черенкова на атомную тягу настолько синхронно и скоординированно, что выйдут на орбиту и отстрелят нас единым строем над зоной выброски так, что даже не побеспокоят силы обороны. Наверное, трудная задача. Да что там, я знаю, что она трудная. Но когда такие вещи срываются, отдувается за всех мобильная пехота.
Нам еще повезло, потому что «Вэлли Фордж» и каждый флотский на нем получили место в раю еще до того, как мы добрались до поверхности. В тесноте и на орбитальной скорости четыре и семь миль в секунду он столкнулся с «Ипром», и оба корабля погибли. Нам повезло выбраться из пусковых шахт, тем, кто успел, потому что во время столкновения «Вэлли Фордж» еще отстреливала капсулы. Но я тогда об этом не знал, я сидел внутри своего кокона и летел вниз. Полагаю, наш взводный знал об уничтожении корабля и половины Волчат вместе с ним, раз он десантировался первым. Должен был знать, когда потерял связь с кораблем.
Но спросить его нет никакой возможности, потому что он не вернулся из броска. Единственное, что я тогда понимал, это что творится что-то не то.
Следующие восемнадцать часов стали кошмаром. Не буду о нем рассказывать, потому что многого не помню, только отдельные, замедленные сцены полного ужаса. Никогда не любил пауков, ни ядовитых, ни всяких прочих; у меня даже от домашнего паука мурашки по коже ползут. О тарантулах я даже думать не могу, а лобстера, краба и им подобных даже в рот не возьму. Когда я впервые увидел жука, у меня чуть мозги не выпрыгнули из черепушки. Только через секунду я сообразил, что уже убил его и можно больше не стрелять. Наверное, это был рабочий; сомневаюсь, что сумел бы схватиться с воином и победить.