— Ага, — ответил Карл, — мой тоже. Однако моя жизнь — это моя жизнь.
Я размышлял на эту тему во время последнего урока Истории и Философии Морали. От остальных предметов она отличалась тем, что была обязательной, хотя экзаменов по ней мы не сдавали — мистеру Дюбуа, похоже, плевать было, усвоили мы что-нибудь или нет.
Только изредка он тыкал в кого-нибудь из нас культей левой руки (запоминать имена он не считал нужным) и задавал вопрос. И тут начиналось такое!
Однако на последнем уроке он, кажется, всерьез решил выяснить, чему же мы научились. Одна из девчонок довольно резко заявила:
— А моя мама говорит, что сила ничего не решает!
— Вот как?
Мистер Дюбуа с сожалением поглядел на нее:
— Я уверен, что отцы города под названием Карфаген были бы очень рады это слышать. Почему бы вашей матери не обнадежить их на этот счет? Или вы сами сделаете это?
Они вечно вот так препирались — ведь экзаменов по предмету не было, а стало быть, и опасаться мистера Дюбуа не стоило. Она чуть не завизжала:
— Что вы дурочку из меня делаете?! Все знают, что Карфаген был разрушен!
— Судя по вашему виду, вы об этом забыли, — ответил мистер Дюбуа с усмешкой. — Ну а раз уж знаете, то скажите нам: что, как не сила, раз и навсегда определило его судьбу? И я не собирался «делать дурочку» из вас лично, можете поверить. Ничего не поделаешь, я против воли презираю такие непростительно глупые мысли. Всякому, кто исповедует исторически неверную — и полностью аморальную — доктрину о том, что «сила ничего не решает», я посоветовал бы обратиться к духам Наполеона Бонапарта и герцога Веллингтонского и обсудить этот вопрос с ними. Дух Гитлера вполне подойдет для того, чтобы рассудить вас, а места в большом жюри могли бы занять, скажем, Дронт, Большая Гагара и Странствующий Голубь. Сила, откровенная сила решила в истории человечества больше, чем какой-либо другой фактор, а противоположное мнение является в лучшем случае благим пожеланием. И если наши потомки когда-нибудь забудут эту основную истину, они оплатят свою забывчивость жизнью и свободой! Так было, и так будет.
Он вздохнул.
— Еще один год, еще один класс — и, похоже, еще одна неудача. Дать знания ребенку может кто угодно, однако никто не в силах научить его ДУМАТЬ.
Вдруг он ткнул пальцем в меня:
— Вот вы. В чем моральное различие — если таковое имеет место — между солдатом и штатским?
— Разница, — осторожно ответил я, — в их гражданском долге. Солдат берет на себя персональную ответственность за ту политическую общность, членом которой является, и защищает ее ценой своей крови, а иногда — и жизни. А штатский — нет.
— Слово в слово по учебнику, — презрительно буркнул мистер Дюбуа. — А лично вы как это понимаете? Вы в это вообще-то верите?
— Я… Не знаю, сэр.
— Ну да, еще бы… Я сомневаюсь, что кто-либо из вас вспомнит о таком понятии, как «гражданский долг», даже если увидит его воочию.
Мистер Дюбуа взглянул на часы:
— Все, время вышло. Может, встретимся когда-нибудь при обстоятельствах менее печальных… Ступайте.
Через три дня я получил диплом об окончании школы, а еще через три — на неделю раньше, чем у Карла, — был мой день рождения. Я никак не мог собраться сказать Карлу, что не смогу пойти в армию. Уверен был, что он и так все поймет, и не касался этой темы — неудобно было. Просто мы встретились через день после его совершеннолетия и вместе направились к вербовочному пункту.
В паре шагов от Федерал Билдинг мы встретили нашу одноклассницу, Карменситу Ибаньес. Глядя на нее, можно было почувствовать радость оттого, что человечество делится на два пола! Нет, Кармен не была моей девчонкой — она не была ничьей девчонкой. Никогда никому не назначала свиданий дважды и ко всем относилась с равной долей приветливого безразличия. Однако я с ней был знаком хорошо — она пользовалась нашим бассейном, потому что он был построен по олимпийским стандартам. Когда с одним попутчиком, когда с другим, а порой и одна, что радовало мою маму, считавшую, будто Кармен «оказывает на меня положительное влияние». В чем-то мама была права.
Заметив нас, Кармен притормозила и улыбнулась:
— Привет, ребята!
— Привет, «Ochy Chornya», — ответил я. — Чего это ты сюда?
— А ты не знаешь? Ведь у меня сегодня день рождения!
— Ну? Так поздравляю!
— И я решила поступить на службу.
— Ого…
Карл был удивлен не меньше моего. Однако на Карменситу это было похоже. Она никогда не болтала зря, все свои дела держала при себе.
— Ты это серьезно?