С правого фланга послышалось:
— Кажись, я справлюсь… са-ар.
Зим повеселел.
— Во-о! Подойди-ка, дай посмотрю на тебя!
Один из правофланговых вышел вперед. Он был дюйма на три выше сержанта, да и в плечах пошире.
— Как тебя звать, солдат?
— Брекинридж, са-ар, — и вешу я двести десять фу-унтов, и не-ечего меня тут обзывать вислопу-узым!
— Так, по каким правилам будем драться?
— Са-ар, вы уж сами себе выбирайте, по каким правилам помирать. А мне, ва-аще-та, се равно.
— Отлично, без правил, так без правил. Начинай, когда будешь готов.
Зим отшвырнул свою трость в сторону.
Драка началась — и тут же закончилась. Великан-новобранец сидел на земле, придерживая свою левую руку правой. Он ничего не говорил.
Зим склонился над ним:
— Сломал?
— Кажись, да… са-ар.
— Ну, извини, парень, ты меня поторопил. Знаешь, где лазарет? Ладно! Джонс! Проводи!
Когда они уходили, Зим хлопнул парня по правому плечу:
— Попробуем еще раз — где-нибудь через месяц. Я тебе покажу, как все получилось.
Говорил он вроде бы тихо, однако все происходило в шести футах от того места, где я помаленьку превращался в сосульку.
Зим вернулся на свое место:
— О’кей. Ну хоть один мужчина в этой роте нашелся! Теперь я чувствую себя получше! А еще один найдется? Ну вы, дети разврата, найдутся здесь такие, которые думают, что выстоят против меня вдвоем? — Он обвел взглядом строй. — Эй, вы, бесхребетные обитатели курятника… Ох-хо-хо — вы?! Подите-ка сюда!
Двое парней вышли из строя. Стояли они в середине шеренги и, похоже, договорились шепотом; я был слишком далеко к левому флангу и не слышал. Зим широко улыбнулся:
— Фамилии? Чтоб можно было уведомить родственников.
— Гейнрих.
— Гейнрих… что?
— Гейнрих, сэр. Битте… — Он быстро переговорил со вторым новобранцем и добавил: — Он еще не умеет как следует на стандартном английском, сэр.
— Майер, майн херр, — представился второй.
— Ладно, все о’кей. Многие не умеют по-человечески говорить, когда сюда попадают. Я и сам не умел. Так что скажи Майеру, ерунда, мол, научится. Он хоть понимает, что мы собираемся делать?
— Яволь, — отозвался Майер.
— Конечно, сэр. Он все понимает на стандартном, только объясняться как следует не может.
— Ну и отлично. Откуда это у вас шрамы на физиономиях? Гейдельберг?
— Найн… Нет, сэр. Кёнигсберг.
— Ну это все равно.
После схватки с Брекинриджем Зим подобрал свой стек, теперь он со свистом рассек им воздух и спросил:
— Может, одолжить для вас парочку таких у инструкторов?
— Но это будет нечестно по отношению к вам, сэр, — ответил Гейнрих. — Голыми руками, если позволите.
— Как хочешь, парень. Хотя я бы, наверное, справился. Так, говоришь, Кёнигсберг? Правила?
— Но о каких правилах можно говорить, сэр, если двое против одного?
— Недурная мысль. А все выдавленные глаза после схватки — вернуть по принадлежности. Ладно. Скажи своему корпсбрудеру, что я готов. Начинайте, когда угодно.
Зим отбросил свою трость в сторону, кто-то ее подобрал.
— Вы шутите, сэр. Мы не будем… выдавливать глаз.
— Ладно, ладно, обойдемся. Целься, Гридли, и пали.
— Э… как вы сказали?
— Идите сюда и деритесь! Или возвращайтесь в строй!
Я не уверен, удалось ли мне увидеть, что случилось на этот раз. Позже, на учениях, нам показывали похожие штуки. А выглядело все примерно так: эти двое начали заходить на нашего непосредственного начальника с разных сторон, пока не подобрались вплотную, но в контакт пока не вступали. В этом положении существуют четыре базовых приема для того, кто работает один, — с использованием его подвижности и того преимущества, что ему не нужно координировать свои действия с кем-нибудь еще. Позже сержант Зим говорил (и совершенно верно), что любая группа значительно слабей одного человека — если только их не натренировали работать вместе. К примеру, Зим мог бы, сделав выпад в сторону одного, отключить другого — хотя бы сломав ему коленную чашечку, — а затем уж расправиться с первым.
Вместо этого он даже позволил им напасть. Майер бросился вперед, пытаясь своим весом сбить сержанта с ног. Затем должен был подоспеть Гейнрих и, может быть, использовать тяжелые башмаки, или еще как-нибудь. Так все представлялось сначала.
А вот что последовало. Майер не достал сержанта — тот в последний момент увернулся и, выбросив ногу, пнул Гейнриха в живот. А Майер затем взлетел в воздух, чему помог его собственный бросок, а также — по доброте душевной — и Зим.