Хендрик пожал плечами:
— Нечего мне больше говорить! Что хорошего мне от этого будет?
— Суд повторяет: хотите ли вы дать показания в свою пользу?
— Нет, сэр.
— Суд должен задать вам один процедурный вопрос. Были ли вы ознакомлены со статьей, по которой вас обвиняют, до того как совершили предусмотренное в ней преступление? Можете отвечать: да или нет или не отвечать вообще. Однако за свои показания вы несете ответственность по статье 9167, ответственность за ложные показания.
Обвиняемый молчал.
— Хорошо. Суд зачитает вам эту статью, а потом вновь вернется к этому вопросу. Статья 9080: каждый служащий Вооруженных Сил, напавший или угрожавший нападением, либо пытавшийся напасть или угрожать нападением…
— Да, я думаю, читали. Они много всякой ерунды читали по утрам каждое воскресенье — целый список того, что запрещено.
— Была ли вам зачитана именно эта статья?
— Э-э… Да, сэр, была.
— Очень хорошо. Отказавшись свидетельствовать в свою пользу, желаете ли вы тем не менее заявить о каких-либо смягчающих вашу вину обстоятельствах?
— Сэр?
— Не хотите ли вы что-либо добавить для суда? Привести какие-либо факты, по вашему мнению представляющие в ином свете ранее данные свидетельские показания? Обстоятельства, смягчающие совершенное вами преступление? Может быть, вы были больны, под воздействием наркотиков или каких-либо медикаментов? С этой точки зрения присяга вас не ограничивает; вы вправе говорить все, что могло бы помочь вам. Суд пытается выяснить следующее: имеются ли у вас какие-либо основания считать обвинение несправедливым?
— А? Конечно, несправедливо! Все здесь несправедливо! Он ударил меня первым! Он сам сказал, что ударил меня первым!
— Это все?
— Все, сэр. А разве недостаточно?!
— Разбирательство окончено. Рядовой необученный Теодор С. Хендрик!
Лейтенант Спиксма, говоря все это, стоял смирно, теперь и капитан Френкель поднялся. Похоже, запахло жареным!
— Рядовой Хендрик, вы признаны виновным в предъявленном вам обвинении.
У меня что-то сжалось внутри. Неужели они сделают это? Неужели сделают с Тедом Хендриком, как с Денни Дивером из баллады? А я еще утром с ним завтракал…
Пока я боролся с тошнотой, лейтенант продолжал:
— Суд приговаривает вас к десяти плетям и увольнению с резолюцией: «За нарушение Устава».
Хендрик сглотнул:
— Я хочу уволиться!
— Суд не дает вам позволения уволиться. Суд также желает добавить, что столь мягкое наказание применено к вам исключительно потому, что данный суд не уполномочен наказывать вас строже. В сущности, вы должны быть обязаны тому, кто предал вас именно этому суду. Будь вы преданы генеральскому трибуналу, те же обстоятельства привели бы к приговору: «Повесить за шею, пока не умрет». Вам очень и очень повезло — старший офицер, властью которого вы преданы суду, обошелся с вами милосердно.
Лейтенант Спиксма сделал паузу, затем продолжил:
— Приговор будет приведен в исполнение, как только председатель трибунала одобрит запись заседания — в том случае, если он ее одобрит. Заседание окончено. Вывести обвиняемого и взять под стражу.
Последнее касалось меня — однако мне делать ничего не пришлось, только позвонить в караулку, а потом получить за Хендрика расписку, когда его увели.
К дневному врачебному приему капитан Френкель отпустил меня и послал к врачу, который засвидетельствовал, что я могу вернуться к исполнению служебных обязанностей. Вернувшись в роту, я едва успел переодеться и выйти со всеми на поверку, где Зим дал мне вздрючку за «пятна на униформе». У него у самого было пятно побольше моих — в глаза бросалось, — но вслух я этого, конечно, говорить не стал.
Кто-то установил на плацу большой столб прямо позади того места, где обычно стоял адъютант. Когда настало время зачитывать приказы, вместо текущих сообщений был зачитан приговор суда над Хендриком.
Потом его вывели со скованными впереди руками под конвоем двух вооруженных часовых.
Я еще ни разу не видел порки. Когда жил дома, у нас, конечно, бывали публичные наказания — на площади Федерал Билдинг, однако отец строго-настрого велел мне держаться оттуда подальше. Один раз я попытался его ослушаться, но тогда наказание было отсрочено, а больше я не пробовал.
Одного раза более чем достаточно.