Белова Елена Звездный дождь
Ступени лестницы были не из гранита, а из мореного дерева. Говорят, южный народ саюри к тому же натирает это дерево особыми смолами. Поэтому со временем изделия из него не портились жучком, не гнили и не выветривались. Только древесные узоры проступали ясней – будто под медвяным воском.
Редко, ох редко из такого материала делали лестницы. Разве что в очень богатых домах. Или здесь, в башне Опоры.
Мягко ступая, Митрес прошел последний пролет драгоценной лестницы и вышел на обзорную площадку. Тот, кого он искал, был здесь.
Силуэт мужчины в зелено-коричневой, а теперь просто темной мантии почти сливался с чернотой небес, и сначала непривычный взгляд уловил лишь участок темноты на краю площадки. Темноты, словно проглотившей несколько звезд. Потом глаза Митреса уловили седые волосы, рассыпанные по плечам, и неясно белеющие в темноте кисти рук.
Опершись на камень башенной ограды, провозвестник Михел, Верховный столп Ордена Опоры, любовался звездным небом.
Митрес помедлил с обращением, ожидая, когда его заметят. Да, его послали, причем не кто-нибудь, а Проводник Дисок, но вторгаться в размышления Верховного…
– Да, Митрес?
Заметил.
– Я…
– Потом. Иди сюда. Посмотришь звездопад…
Вот это да!
– Но разве… учитель, разве он сегодня?
– Да… Это мой последний.
Но как же? Предупреждения ведь не было.
– Но я…
– Все подождет. Смотри. Начинается…
Иссиня-черное небо прорезала первая золотистая полоска. Рассыпая нежные, еле заметные искры, она коснулась кромки черного леса и растаяла. Но в небе уже расцветали три новые. Серебряная, алая, белая… И еще, и еще. Сверкающие линии пересекались, расходились, вспыхивали целыми роями, кипели дождем разноцветных искр. Словно там, где-то наверху, порхала, отряхивала перья стая сказочных огонь-птиц…
Забыв обо всем, затаив дыхание, Митрес смотрел на это огненное действо. Красиво. Как же красиво…
Он знал, что такие дожди бывают не каждый год… кажется, раз в тридцать семь лет… или раз в пятьдесят семь… что в это время все нормальные люди стараются прятаться под крыши… но сейчас об этом не думал. Просто смотрел, как полыхают в небе огненные змеи и расцветают пламенные лилии.
Звездный дождь.
Он стоял и смотрел… смотрел…
Пока сзади не послышался топот.
– Провозвестник Михел! – яростно прошипел знакомый голос. – Почему? Вы знали! И вы…
Провозвестник не обернулся. Легко прошуршала зеленая мантия – Михел пожал плечами.
– Да, не сказал. Не захотел.
– Вы… выживший из ума старец! Вы понимаете, какой это риск?!
– Да, – темные глаза старика отражали поредевшие вспышки гаснущего звездопада. – Да… Мне бы только знать, правильно ли я поступил…
Год спустя. Лиддия. Селище Прудниково.– Какого числа родился ваш ребенок?
– Дык, господин… кто ж такое отмечает? – Мужик комкал в руках шапку и смотрел на стол приезжему орденцу. Там почти ничего не было, только свиток, перо-трубочка и кувшин. Как раз кувшин притягивал внимание мужика с неодолимой силой. Селищанин сам видел, что посудину приезжему принесла не кто-нибудь, а тетка Китра. А уж у нее зерновуха… язык проглотишь. – Летом. Травы косили неделю. Вернулся – а он тута вот.
– Может, жена отметила?
– Не, господин. Звиняйте пожалуйста… – мужик адресовал кувшину виноватую улыбку. – Баба, известно дело… того она. Без понятия. Да и не по обычаю то. Сами знаете.
Кувшин остался безответным – наверное, не знал. А вот орденец почувствовал, как закипает от злости. Проклятые приметы – не отмечать дату рождения ребенка! В домах новорожденных даже календари сжигали, чтоб не дай Судьбина, не проболтаться. Считалось, что если злые духи узнают про нового человечка, то до наречения первого имени погубят и его, и родителей. Орденцы боролись с суеверием как могли, но в городах и то получалось плохо, а уж тут… попробуй втолкуй тут что-то, если впрямую говорить нельзя.
В городах, кстати, пытались объявить награду, но тоже без толку – желающие заработать денежку притащили и своих младенцев, и чужих, и вовсе не младенцев. Даже пятилетних-семилетних притаскивали, жадобы.
Нет, без толку, все без толку. К тому же лишние слухи Ордену ни к чему. Да и хлопоты. Придется подождать.
– Ладно, иди.
– Прощевайте, – мужик старательно поклонился кувшину и осторожно закрыл дверь, не подозревая, что уже спустя пушинку тот с грохотом разобьется о стену. Орденцы тоже люди.
Шесть лет спустя.
– Латка! Латка! Девчонка ты негодная, а ну поди сюда! Латка!
Молодая женщина сердито запахнула на груди рубаху и, осторожно ступая босыми ногами по росной траве, подошла к ближнему малиннику.