Отец Джон. Мне казалось, он нуждается в самом лучшем духовном руководстве.
Томас. А я хотел, чтобы он ненадолго уехал отсюда. Слишком тут много не нашедших себе дела парней. Останься он тут, мог бы сбиться с пути, попасть в беду, не дай Бог, пойти против правительства, как Джонни Гиббонс, ведь он объявлен вне закона и за его голову назначена награда.
Отец Джон. Не исключено. Его воображение могло воспламениться, останься он дома. Уж лучше было отослать его к Братьям, чтобы они обратили его к Небесам.
Томас. Скоро он будет настоящим ремесленником, заведет семью, заживет тихо и, может быть, когда-нибудь станет королевским каретником.
Отец Джон (смотрит в окно). Вон Эндрю возвращается от доктора. Остановился. Разговаривает с попрошайками.
Томас. Еще один мой воспитанник. Эндрю не знал узды ни в речах, ни в поведении, был охоч до развлечений и не желал осесть в том месте, где ему довелось родиться. Пришлось прижать парня. Сначала оставил его без помощи, чтоб он хлебнул лиха, а потом приставил к делу. В работе ему с Мартином не сравниться, слишком он любит тратить время на пустые разговоры. И все-таки он многое умеет, да и с покупателями всегда учтив и доброжелателен. Уже лет двадцать, как мне не на что жаловаться.
Входит Эндрю.
Эндрю. Попрошайки там идут на Киварскую ярмарку. Говорят, Джонни Гиббонс тайно возвращается из Франции и королевские солдаты обыскивают все порты.
Томас. Занимайся лучше своими делами. Доктор придет сам или с кем-нибудь пришлет лекарство для Мартина?
Эндрю. Он не может прийти, потому что его замучил ревматизм. Спрашивал меня, чем лечили Мартина. И у него есть книга, с названиями лекарств, читал он мне из нее, но я сказал, что все равно ничего не запомню. Тогда он дал мне книгу и пометил в ней нужные места... Подожди-ка... (Читает?) "Сложные препараты обычно принимают внутрь или используют как примочки; те, что принимаются внутрь, должны быть приготовлены в виде настойки или порошка, а те, что снаружи, - в виде мази или отвара, наносимого с помощью губки".
Томас. Почему он ничего не написал? Что толку в книге?
Эндрю. Наверно, я не то читаю... Вот это он сам читал... "Лекарства от болезней мозга, головной боли, головокружения, судорог, конвульсий, паралича, кошмаров, апоплексии, эпилепсии".
Томас. Так это я велел, чтобы ты сказал ему о падучей.
Эндрю (роняет книгу). Ох ты, сколько выпало закладок! Подожди-ка, кое-что я помню из того, что он говорил... Он говорил о пластыре... нет, о нюхательном табаке... А если ничего не поможет, то надо будет пустить кровь.
Отец Джон. Какое это имеет отношение к Мартину? Пустая трата времени.
Эндрю. Я тоже так подумал, святой отец. По правде говоря, мне надо было первым делом позвать вас, когда я увидел, как вы спускаетесь с горы, и привести вас сюда, чтобы вы что-нибудь сделали. Надо было верить вам, а не доктору. Вот если бы у вас ничего не вышло, то я сам знаю одно лекарство, слышал о нем от бабушки - упокой, Боже, ее душу! - а она говорила, будто оно ни разу ее не подвело. У больного падучей осторожно срезают ногти и прядь волос с головы, кладут их на пол, шпилькой засовывают под половицу и оставляют там. "Это уж точно помогает", - говорила она.
Отец Джон (приложив ладонь к уху). Пора домой, пора идти домой. Нет, нет, я должен сделать все, что могу. Надо постараться. Все силы приложу, чтоб молитвой вернуть Мартина.
Уходит и закрывает за собой дверь.
Эндрю. Странный он бывает иногда, наш отец Джон, очень странный. Иногда кажется, будто он совсем ни во что не верит.
Томас. Если тебе нужен священник, почему ты не пошел к нашему приходскому священнику? Он человек здравомыслящий, и его мысли как на ладони. Тебе ведь известно, что епископ недолюбливает отца Джона, если уже много лет держит его в бедном горном приходе, где после последнего голода и выжило-то всего несколько человек. Если такой образованный человек ходит в лохмотьях, значит, на то есть причина.
Эндрю. Да знал я все, когда его звал. Но мне казалось, он сможет сделать для Мартина больше, чем сделал. Я-то думал, он будет служить мессу, тогда Мартин содрогнется и то ужасное, что поселилось в нем, вылезет и с шумом убежит в открытую дверь.
Томас. А как нам потом жить в нашем доме, ты подумал? Такое сойдет для простого люда. А у нас должна быть хорошая репутация, это наш капитал.
Эндрю. Если у Мартина дьявольское наваждение, то от него надо избавляться любыми способами. Но может быть, у мальчика ничего такого нет. Не исключено, он водился за границей с разными компаниями, вот и расшатал свое здоровье. Когда-то и со мной так было.