Полицейский. Он пойдете нами!
Джонни. Мы не отдадим его Закону!
Подин. Беги! Не бойся погони.
Они дерутся с полицейскими; женщины помогают им; все, не прекращая драки, покидают сцену. Потом слышится выстрел. Мартин шатается и падает. С криками вбегают Попрошайки.
Джонни. Мы с ними расправились, больше они не придут.
Подин. Он лежит на земле!
Отец Джон. Ему выстрелили в грудь. Кто посмел погубить душу, которая стояла на пороге святости?
Джонни. Это я выстрелил из ружья полицейского.
Мартин (смотрит на окровавленную руку). Кровь! Я упал на камни. Трудным будет восхождение. Долгим будет восхождение в виноградник Эдема. Помогите. Мне пора. Гора очень высокая... но виноградники... виноградники!
Он опять падает и умирает. Мужчины обнажают головы.
Подин (обращаясь к Бидди). Это ты напророчила ему лучший день в его жизни.
Джонни. Был он сумасшедшим или не был, а я не оставлю его тело стражам порядка, чтоб они зарыли его, как собаку, или бросили непогребенным, или повесили на дереве. Поднимем его на мешках и отнесем в каменоломню. Там похороним его с почестями, когда прискачут парни на конях с белыми веревками в руках.
Нэнни накрывает Мартина бархатным плащом.
Они поднимают его и уносят с пением:
Отец Джон. Он ушел, и теперь мы не узнаем, что это было за видение. Я уж точно не узнаю, но мудрые епископы...
Томас (берет в руки флаг). Всю жизнь я воспитывал парня, а он пошел своей дорогой, непонятной дорогой. И мир этот непонятный, каким бы он ни был вначале.
Эндрю. Беда приходит к тем, кто слишком глуп или слишком умен. Держите про себя, что знаете, и тайком делайте, что хотите. Хорошенько запомните это, и во всем мире наступит тишь да благодать.
КОНЕЦ
АКТРИСА-КОРОЛЕВА 1922
Десима
Септимус
Нона
Королева
Премьер-министр
Епископ
Режиссер
Буфетчик
Старый попрошайка
Старики, Старухи, Горожане, Крестьяне, Актеры и т.д.
Перекресток, на который выходят три улицы. Одна улица просматривается довольно далеко, она поворачивает, и видна голая стена, освещенная фонарем. На фоне этой стены видны головы и плечи двух Стариков. Они высовываются из верхних окон домов, стоящих напротив друг друга по обе стороны улицы. На них шаржированные маски. Немного ближе к одной из сторон сцены большой камень, с которого садятся на коня. На дверях дверные молотки.
Первый Старик. Видишь королевский замок? У тебя глаза получше.
Второй Старик. Только ту часть, что над крышами домов, ведь он стоит на горе.
Первый Старик. Уже светает? Башню видишь?
Второй Старик. Башню-то вижу, а вот наши узкие улицы еще долго будут темными.
Пауза.
А ты слышишь что-нибудь? У тебя-то слух получше.
Первый Старик. Нет. Все тихо.
Второй Старик. Человек пятьдесят прошли час назад, целая толпа, и шли они торопко.
Первый Старик. Ночью было тихо, ни шепотка, ни вздоха.
Второй Старик. И видно никого не было, кроме старого Буфетчикова пса, который только что вылез из мастерской бочара Малачи.
Первый Старик. Тихо. Я слышу шаги людей. Их много. Наверно, идут сюда.
Пауза.
Нет, пошли другой дорогой. Пронесло.
Второй Старик. Молодые задумали какое-то озорство - и молодые, и немолодые.
Первый Старик. Почему им не лежится в постели? Почему им не поспать часов семь-восемь? Хорошо было, когда я мог спать десять часов подряд. Они тоже узнают цену сну, когда им будет под девяносто.
Второй Старик. Им так долго не прожить. Нет у них нашего здоровья и нашей силы. Они быстро стареют, потому что все время из-за чего-то волнуются.