Комендант был настороже, вероятно, он все еще не исключал, что Алган является тайным эмиссаром Бетельгейзе.
– Начинайте выжимку, – нетерпеливо воскликнул Алган.
Он извлек из рюкзака шахматную доску и положил ее на низенький столик. Пододвинул к столику кресло, уселся в него и положил руки на доску, каждый палец на отдельную клетку. Затем убрал руки и всмотрелся в гравюры. Ему показалось – наверно, то была иллюзия, – что они слегка дрожали. Он заставил себя переключиться на посторонние мысли. Он не знал, что еще с ним произойдет. Но это уже не имело особого значения. Он не видел иного выхода. Если это был выход. Он смотрел, как тяжелый поршень давит на корень, и вспоминал Дарк и торговца с Эльсинора.
С начала его путешествия прошло не так уж много дней, но он путешествовал со скоростью света, и за это время на Даркии миновало немало лет.
Живы ли его друзья?
Он посмотрел на неполный стакан, который комендант поставил перед ним, и отодвинул его.
– Добавьте еще один корень. Удвойте дозу.
Комендант подозрительно глянул на шахматную доску.
– А это что такое?
– Я объясню вам позже, – устало ответил Алган.
Еще один корень лег под поршень.
Алган не знал, сколько может понадобиться зотла. Он проводил опыт. Он расценивал шансы на успех как один к девяти.
Алган осушил стакан до последней капли и положил руки на доску. Наугад.
Ничего не произошло.
Он увидел, что комендант с удивлением смотрит на него. Глаза коменданта буквально вылезали из орбит. Его губы шевелились, пытаясь что-то произнести.
Предметы задрожали, краски смешались в одну.
– До свидания, – едва успел выдохнуть Алган.
И исчез.
Вместе с шахматной доской.
8. За барьером мертвых звезд
Во все стороны тянулось зыбкое и бесформенное серое пространство, которое пронизывали кривые, дрожащие линии. Постепенно они выровнялись и застыли на месте, приобретя четкость и прямизну. Между ними образовались зоны потемнее и посветлее – перед его глазами возникла шахматная доска.
Алган безуспешно пытался стряхнуть оцепенение. Под ногами зияла бездна. В первые мгновенья ему показалось, что он падает в пустоту, затем головокружение прошло – он стоял на бескрайней шахматной доске, и контуры ее с каждым мгновением становились все четче и четче.
Алган, пешка на игровом поле, прыгал из клетки в клетку какими-то замысловатыми ходами. Череп раскалывался от боли, и он никак не мог взять в толк, зачем это делает, но в глубине сознания таилось убеждение в том, что так и надо. Некогда он знал, почему следует совершать эти прыжки, но забыл и не мог вспомнить – головная боль мешала сосредоточиться.
Мозг напряженно работал, инстинктивно рассчитывая что-то, хотя Алган не понимал, как это ему удается. Он пользовался результатами расчетов, но по-прежнему не знал, зачем прыгает по этой шахматной доске.
По-видимому, между его расчетами, головной болью и передвижениями по шестидесяти четырем клеткам существовала определенная связь. Алган удивлялся – всего шестьдесят четыре поля, а доска выглядит бесконечной. Он заблудился в ватном тумане, лишился памяти, его окружал непонятный мир.
– Как твое имя? – громко спросил он.
Но ответа не последовало.
Разум Алгана был поглощен единственным – решением того, на какую клетку перескочить при следующем ходе. Он собрал последние силы. И вдруг мысли прояснились, пробудились спящие области мозга. Его охватило пьянящее чувство победы, хотя он не знал, в чем она выражалась.
В мозгу Алгана созрело некое решение – он возобновил свои прыжки по шахматной доске.
– Как твое имя? – переспросил он.
А что такое имя? Алган понимал, кто-то ставит ему задачи и требует от него правильных ходов, словно заставляя сражаться в шахматы с невидимым противником.
Все определял правильно выбранный ход.
Шестьдесят четыре поля – это так мало, а количество ходов неисчислимо: можно обойти или преодолеть любые препятствия. Но каждый ход требовал невероятно сложных расчетов.
«Мозгу, словно вычислительной машине, – вслух рассуждал он, – приходится решать задачи, поставленные…
Кем?
Никем.
Мною, Жергом Алганом».
Он решил задачу и вспомнил свое имя. Жерг Алган. Тридцать два года. Бунтарь, бросивший вызов Бетельгейзе. В бегах. Только что с помощью шахматной доски покинул Гланию. Выполняет ответственную миссию.
Голова раскалывалась от боли.
«Я брежу», – подумал он.
Пелена серого тумана разорвалась. Он завис в центре черной Вселенной, утыканной блестками звезд, – в пространстве.
Алгану удалось решить загадку шахматной доски. Он пересек космическую пустоту и покинул Гланию. Он извлек корень из уравнения «человек + шахматная доска + зотл». И не сошел с ума. Он снова вступил в контакт с реальностью. Почему он был уверен в истинности своего прозрения? Он плыл в черном пространстве с редкими звездами. Его вдруг охватил ужас бесконечного падения. Но рефлексы, выработанные во время тренировок на Даркии, помогли взять себя в руки.
Он никуда не падал. Когда его глаза привыкли к темноте, он осознал, что сидит в громадном черном кресле из твердого холодного материала перед столом, вырубленным из того же вещества. Столешница представляла собой шахматную доску. Его пальцы лежали на клетках доски. Недвижный воздух был прохладен и живителен. Алган поднял голову и увидел на черном небосводе точечки звезд – их было немного, и они излучали тусклый красноватый свет. Многие из них давно погасли. Казалось, до этих умирающих костров рукой подать. А за ними, в пространстве, на чудовищном расстоянии, сверкали целые облака звезд, сливавшихся в один сияющий мир.