— Вам все же интересно, — усмехнулся человек в синем. Его серые бегающие глаза остановились на лице Алгана. — Мое имя Тиал. Иор Тиал. Не уверен, что оно знакомо вам. Вы, похоже, смирились со своей участью?
— Что вы имеете в виду? — холодно осведомился Алган. Он старался сохранить невозмутимость, хотя ощущал все возраставшее беспокойство.
— Прекрасная участь — завоевание пространства! — воскликнул Тиал, широким жестом показывая на корабли и порт.
— Вы издеваетесь надо мной, — отмахнулся Алган. — Я никогда не покину Даркию.
— Ай-ай-ай, — усмехнулся человек, — стоит ли понапрасну сотрясать воздух? Тем более что вы поставили свою подпись…
— Какую подпись? — удивился Алган.
И вдруг у него в голове все прояснилось. Его обвел вокруг пальца вербовщик! Вчерашний толстяк подпоил его, чтобы заполучить подпись, и теперь его, Алгана, собирались отправить в космос, на какую-нибудь заброшенную планетенку, до которой придется добираться бог знает сколько времени на полуразвалившемся суденышке. Он вдруг ощутил приступ злости. Подобные слухи ходили в старом городе, но он никогда не придавал им особого значения. И если кто-то вдруг исчезал из древних кварталов Дарка, вопросов никто не задавал; человек мог вернуться через год с карманами, полными денег, а мог навсегда растаять в плотном воздухе Дарка. Алган считал, что галактиане давным-давно оставили в покое древнепланетян.
— Думаю, вы все поняли. Хотя кое-какие подробности, возможно, вас заинтересуют. Могу прочесть вам контракт. Обычно люди, подписавшие его, верят нам на слово. Их даже не интересуют отдельные пункты. Могу вам поклясться, это — выгодная сделка.
— Она незаконна, — сказал Алган. — Такое мошенничество не сойдет вам с рук. На Даркии еще есть закон.
— Конечно, есть, — согласился Тиал. — И судьи должным образом оценят составленный по всем правилам контракт.
— Меня заставили его подписать обманным путем, — продолжал упорствовать Алган. — Вам это хорошо известно.
— Судьям будет интересно узнать такие подробности. Вас заставили? К вам применили силу? Вы уверены в этом?
— Насилия не было. Меня опоили.
— Против вашей воли?
— Не совсем. Да вам лучше знать, что со мной произошло. Я требую созыва жюри. Я хочу подать жалобу.
— Прежде чем вы решитесь на какие-либо действия, хочу дать вам небольшой совет, — сказал Тиал.
Тон его был равнодушен и холоден. Алган понял, что его дела плохи.
— Вы признаете, что напились по собственной воле, не так ли? И утверждаете, что кто-то воспользовался вашим состоянием и заставил подписать бумагу? Вы настаиваете на этом?
— Не совсем так, — возразил Алган. — Некто угостил меня несколькими стаканчиками спиртного. Он выглядел человеком, которому не с кем выпить. Я хотел сделать ему приятное. А этот подонок опоил меня каким-то зельем. И я подписал какую-то бумагу.
— Вы пили… по собственной воле? Вас не принуждали?
Алган утвердительно кивнул.
— И вы признаете, что выпили так много, что потеряли контроль над собой?
— К чему вы клоните?
— А вот к чему. Утрата контроля над своими поступками — провинность перед лицом закона. Я готов поверить, что ваш напарник по выпивке действительно существует. Вы можете доставить его сюда связанным по рукам и ногам? Полиция занялась бы его поисками, но она предпочитает не трогать жителей старого города. Людей вроде вас. Правда, бывают исключения. Итак, выбирайте — либо вас как алкоголика арестует полиция и предаст суду пуритан, либо вы выполните условия контракта. Думаю, суд не без удовольствия сошлет вас на какую-нибудь новую планету, где придется здорово вкалывать. Вы же знаете, пуритане не жалуют пьянчуг. Куда лучше — десять лет в космосе за счет правительства плюс деньги. Мне кажется, вы любитель приключений. Не будьте ретроградом. Отправляйтесь в космос.
— Да, у вас здесь порядок, — сказал Алган. — Все между собой договорились — и полиция, и портовые власти, и космический отдел, и правительство. Мне остается только «сделать ручкой» — и в путь.
Он поднял голову, всматриваясь в далекое пламя, рвущееся из сопел звездолета. Поверх бронзовых врат он видел раскинувшийся на холмах город, беспорядочное нагромождение разноцветных кубиков, город, который ему суждено увидеть лишь через десять лет. Близкий и недоступный. Их уже разделили десятки световых лет и пустота, сотни солнц, возможные кораблекрушения, непредвиденные опасности, могущественные, неизвестные и враждебные существа.
Вдали, за городом, таяли в тумане зеленые равнины Даркии с ее руинами, с ее погребенными под лишайниками и ледниками мертвыми городами и навсегда утерянными тайнами. Он ощутил в себе какое-то новое чувство. Внезапно возникшее желание отомстить за обман и бессилие стали зародышем ненависти, которая за долгие годы в пустоте будет расти, пока не приведет к взрыву, который уничтожит и холодную бесчеловечность галактиан. Он рассчитается за все, когда наступит час расплаты. Но этот час придет еще не скоро.
— Меня похитили, — глухо сказал Алган. — Меня похитили. И я нахожусь здесь не по своей воле. Этого-то вы не можете отрицать?
— Если хотите называть вещи своими именами, вас действительно похитили. Но официально вас подобрал патруль полиции и доставил сюда согласно контракту. По правилам вас следовало отдать под суд. Но будучи людьми благородной души, шефы полиции сочли, что вы имеете право отпраздновать подписание контракта, и закрыли на все глаза. Однако, если вы подадите жалобу, они будут вынуждены сказать правду. И поверьте, против своей воли.
— Если бы Галактика знала, как вербуют людей в первопроходцы! — воскликнул Алган. — Если бы она знала!
— А! Об этом многие знают. Но к словам жителей Дарка в космосе мало кто прислушивается. Уверен, вам рассмеются в лицо, когда услышат вашу историю. А может, и вломят по первое число, узнав, откуда вы. Ретрограды вроде вас не в чести в Галактике. Лучше держите язык за зубами.
Алган вскочил и прижался к огромному окну. Ярость разрывала грудь. Ему хотелось разбить стекло и броситься вниз, в тысячеметровую пропасть навстречу фарфоровой земле. Хотелось увидеть, как взрываются и горят корабли, как разбегаются матросы, как гибнет порт под равнодушным взглядом отгороженного бронзовыми вратами города.
Космос был своего рода тюрьмой. Он знал это. И ему суждено плавать в этой тюрьме целых десять лет. В сердце его будет клокотать ярость, а память будет хранить эти сверкающие врата и старый вольный город за ними, живущий своей непокорной жизнью.
— Мне понятны ваши чувства, — сказал Тиал. — Я видел здесь многих, но такие, как вы, встречаются не часто. Обычно люди вопят, кричат, угрожают, умоляют. А через три месяца чувствуют себя в космосе как дома. Надеюсь, с вами произойдет то же. Но, откровенно говоря, у меня нет уверенности в этом. Не исключено, на какой-нибудь планете вы найдете похожий город. А этот станет совсем другим, когда вы возвратитесь… через тысячу лет.
Алган медленно повернул голову. Его глаза горели недобрым огнем. Тысяча лет. Именно это падение, это бегство в пучину времени страшило его больше всего, и он не желал касаться этой темы. Десять лет полета со скоростью света в корабле и тысяча лет здесь. Порт практически не изменится, а город наверняка исчезнет.
— Я уже умру, — сказал Тиал, — когда вы вернетесь, если захотите возвратиться. Здесь уже никто не будет помнить обо мне. Надеюсь, тогда вы перестанете ненавидеть меня. Хотя какое это может иметь значение. Будут другие люди, и они будут делать те же простые и трудные дела. Иногда мне кажется, что мы затеряны не в пространстве, а во времени. Когда на заре истории наши предки начали бороздить водные пространства на судах, движимых силой ветра, расстояния им казались непреодолимыми. А теперь мы плаваем среди звезд. Только время держит нас в своих цепких объятиях. И от этого нам в тысячу раз тяжелее.
— Замолчите, — крикнул Алган, — замолчите!
Столетия стучали в его барабанные перепонки, как песчинки о стекло песочных часов. Тысяча лет. Люди, которых он знал, умрут. На новых мирах каждый жил в одиночку, работал и торговал по своему собственному времени. Корабли уносили и приносили с собой годы. На планетах пуритан по этой причине запретили браки — после месяца путешествия сын оказывался старше отца, а это сочли аморальным.