Двигатель ожил, и машина тронулась с места. Любуясь проносящимися за окном пейзажами, Энтория, наконец, заговорил:
– Хотя ваши начальники приказали вам не арестовывать их, они не распоряжаются местными полицейскими управлениями. Так что, я по-прежнему намерен делать все возможное, чтобы схватить этих угонщиков.
– Хорошо, – Кайт расплылся в улыбке, – Я не получал приказа препятствовать вам в аресте. Так вы думаете, этот управляющий действительно скрывает Ав?
– Все может быть.
– Это все же странно, если он член Партии Независимости.
– Странные вещи порой случаются.
– Но вы не думаете, что вся эта партия – только прикрытие?
– Прикрытие для чего?
– Для подпольной группы, которая помогает гражданам Империи бежать с планеты в таких ситуациях, – предположил Кайт с нарастающим энтузиазмом, – Ав достаточно хитры, чтобы заранее разместить подобные группы на подвластных им мирах, если они предвидели наш освободительный поход.
– Не знал, что вы сторонник теорий заговора, – равнодушно произнес Энтория.
– Ну, а как еще можно объяснить, что член Партии Независимости помогает Ав скрыться?
– Должен вам сказать, что у нас, имперских подданных, довольно-таки извращенное отношение к Ав по меркам вашего Объединенного Человечества. По правде, многим класбульцам до них не больше дела, чем им до нас. Если же оно чуть менее извращенное, такой человек вступает в Партию Независимости, а если совсем не извращенное – то в какую-нибудь группу радикалов. В молодости я занимался расследованием по делу одной такой группировки. Так, представьте себе, арестованные больше всего были возмущены тем, что сами Ав совершенно не обращают внимания на их выходки!
– Это нелепо!
– Звучит как нелепость, вы правы. Но их недовольство можно понять! Наверное, довольно-таки скучно бунтовать против Империи, которой вообще нет дела до того, что происходит на поверхности подвластных ей планет. Увы и ах, Ав, в самом буквальном смысле, превыше их возмущения.
"Возможно, именно радикалам это вторжение сыграло на руку больше всех прочих, – саркастически подумал Энтория, – Бунтовать против оккупантов однозначно увлекательнее, чем против имперцев, живущих в космосе. Хотя и не так безопасно".
– Если Империи нет дела до планет, зачем же она их захватывает?
– Потому что Ав хотят удержать за собой монополию на освоение космоса.
– Тут должно быть нечто большее, – сказал Кайт.
– А что еще тут может быть? – с наигранным интересом в голосе спросил Энтория.
Поглядев на свой терминал, Кайт ответил, что к этому спору они могут вернуться позже. Он только что получил программы, которые позволят считывать данные с чипов памяти имперского производства.
– Могу я взять ваш чип с данными о расследовании? – спросил он.
– Пожалуйста.
– Я отмечу здесь вероятность того, что Партия Независимости – это только прикрытие для некой проимперской вооруженной группировки, и отошлю данные в штаб Военной Полиции, – сказал Кайт с самодовольной улыбкой.
– Такой возможности не существует, – упрямо повторил инспектор.
– Так будет лучше для нас же, – пояснил Кайт.
– Каким образом?
– Военная полиция не разбирается в местных делах. Они занимаются более важными задачами. Если я передам им такую информацию, они будут слишком заняты, проверяя Партию Независимости, чтобы путаться у нас под ногами, когда мы арестуем этих Ав.
Довольная улыбка уже не сползала с бледного лица Кайта. А вот у Энтории настроение снова испортилось.
"Что я наделал… Кажется, не без моей помощи только что был снова открыт набор в школы истинной демократии!"
ГЛАВА 2
– Это дом Могильщика?
Марка утвердительно кивнула.
– Знаю, тут грязновато, но проходите.
– Я чувствую себя уютнее, когда в доме беспорядок, – заявил коротышка.
Квартира Могильщика располагалась примерно в десяти кварталах от гостиницы, в одном из древоподобных зданий. Джинто и Лафиэль последовали за Маркой и Могильщиком в дом, тогда как Мин, Билл и Дасвани шли позади.
– Знаете, а ведь сейчас нам было бы несложно наброситься на вас со спины, – едко заметил Билл.
– Точно подмечено, – согласился Джинто – об этом он не подумал.
– Вам самому следовало бы думать о подобных вещах, раз уж вы взялись играть в телохранителя, – сварливо настаивал Билл.
Джинто лишь пожал плечами. Он прекрасно понимал, что не был ничьим телохранителем – если что, скорее уж сама Лафиэль будет защищать его. Ему, однако, вовсе не хотелось объяснять это Биллу.
Между тем, Лафиэль вошла в жилище Могильщика с таким видом, словно это был ее родовой дворец, и сразу уселась на стул, выглядевший удобнее прочих.
– Нет, не сюда! Это же мое любимое кресло! – возмутился хозяин квартиры.
Надменно блеснув глазами, Лафиэль промолчала.
– Послушай меня, Ав! Вы здесь заложники! Ясно тебе? Заложники! Радуйся, что вас обоих прямо сейчас не связали и не бросили на пол.
Лафиэль наблюдала за ним с интересом натуралиста, рассматривающего в лупу экзотическое насекомое.
– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь! – напыщенно провозгласил Могильщик, – Вы пришли сюда по собственной воле, у вас есть оружие, ля-ля-ля, тра-та-та! Но вы все равно заложники, и именно так я буду к вам относиться. Ваши пистолеты и ваша меткость – очень, очень впечатляющая меткость – меня не испугают! – он призадумался, – Но, как хозяин этой квартиры, я должен проявить гостеприимство и разрешаю тебе посидеть в моем любимом кресле… недолго.
Он подошел к кушетке и уселся там с таким унылым видом, что у Джинто создалось впечатление, будто он готов разрыдаться. К счастью, до этого не дошло – коротышка просто молча сидел, нахохлившись и излучая вокруг себя волны недовольства.
Не мешая ему страдать, Джинто с любопытством осматривал комнату. Хотя Марка при каждой возможности называла ее "убогой", это было вовсе не так. Комната казалась очень большой – возможно, потому, что мебели тут было немного. Столов не было вовсе, только несколько стульев и кушетка. На стене висела картина – нечто абстрактное и яркое, напоминающее огненное извержение вулкана.
– Могильщик, ты не сам рисовал? – полюбопытствовал юноша, глядя на картину.
– Неплохо получилось, да? – тот польщенно улыбнулся, но сразу снова помрачнел, – Эй, да что с вами такое? Вы ведете себя так, словно оказались на вечеринке в честь моего дня рождения, или еще чего. Вы же здесь заложники. ЗАЛОЖНИКИ!
– Сядь, пожалуйста, Джинто, – попросила Марка, – Я знаю, как забавно порой бывает позлить Могильщика, но сейчас он действует мне на нервы.
– Прошу прощения, я не хотел, – извинился Джинто, – Мне действительно понравилась картина.
– Заложники должны слишком бояться за собственные жизни, чтобы думать об искусстве! – возмущался хозяин квартиры.
– Но, с другой стороны, – вмешался Мин, – вопрос, можно ли это называть "искусством", остается открытым.
Джинто уселся рядом с Лафиэль, терпеливо слушая все то, что Могильщик думает про Мина и его художественный вкус.
– Итак, – обратился он к Марке, когда тот выдохся, – Что дальше?
– Утром мы вывезем вас из города в кузове грузовика.
– Я его водитель, – добавил Билл, – Я каждый день вывожу мясо из культивационных фабрик до города Ди Сегон, поэтому я знаю обо всех дорожных проверках. Ребята из оккупационной армии тоже привыкли ко мне, так что, проблем быть не должно.
– Ты возишь мясо? – уточнил Джинто, – То есть, твоя машина – рефрижератор?
– Ну, да. Но завтра я не буду загружать мясо, так что я отключу холодильник.
– Это радует. Меня не очень привлекает идея оказаться упакованным в ледяную глыбу на неопределенный период времени.
Думая об этом, Джинто решил, что тайно выехать из города на грузовике – отличная возможность, да, пожалуй, и единственная. Лафиэль все равно никогда не прошла бы внимательного досмотра. Даже с окрашенными волосами, ее все равно выдал бы орган шестого чувства, похожий на маленький драгоценный камешек посреди лба. Но и согласиться так просто он не мог.