делить цель для огня. Нам по определению не могли противостоять одинаковые по силе корабли, поэтому нужно было найти (читать как: угадать) слабое звено и вывести его из боя. Адмиралтейство регулярно распространяло информацию обо всех типах кораблей противника. Если мне не изменяет память, одних только эсминцев в нём было около трёхсот разных видов. Моллюски точно так же, как и мы, стянули на войну всё, что было, да ещё и вдобавок постоянно перестраивали корабли под конкретные нужды, что порождало настоящий хаос в классификациях. Думаю, моллюскам с нашими типами кораблей было не легче, особенно с гражданскими кораблями, переделанными в военные. Вот и сейчас предо мной было три диковинных рыбы, а в какую из них стрелять -непонятно. Я зажмурился и скомандовал: - Фаррел, цель - крайний левый! Огонь по готовности! - Принято, капитан! Завыли пожарные сирены - до нас добрались ракеты первой волны. - Двенадцать попаданий, капитан! - доложили мне. Я переключил экран, выводя себе информацию о повреждениях. Основной удар пришёлся на левую часть корабля. Несколько пробоин разной степени опасности и парочка пожаров - вещь куда более серьёзная. Пожары не только сжигали оборудование, но и изрядно напрягали системы жизнеобеспечения, которые у Небулы после инцидента с плесенью и так находились в критическом состоянии. Убедившись, что над устранением повреждений работают, я вернулся к битве. К нам приближалась вторая волна ракет. Она была меньше первой, но и летела с таким расчётом, чтобы проскочить как можно большее расстояние, пока наши зенитные батареи заняты. Вновь взвыли сирены, мичманы принялись что-то спешно выяснять по связи. Согласно карте повреждений, вторая волна ракет прошла гораздо легче - всего одна пробоина небольшого размера. Прикинув в уме, я понял, что прежде, чем Небула проскочит мимо, нам предстоит выдержать один вражеский залп. Он будет самым опасным - мы сами полетим сквозь него, не давая зениткам отработать по всем правилам. Мой расчёт держался на том, что наш выстрел окажется удачным и пробиваться придётся сквозь огонь уже двух кораблей, а не трёх. Иначе для нас это, скорее всего, станет концом. - Удачи, лейтенант, - сказал я по связи. Фаррел что-то невнятно пробурчал в ответ. Я же открыл на экране происходящее вне корабля. По взгляду на тактическую карту создавалось впечатление, что противник буквально в десяти метрах; на деле нас разделяло огромнейшее расстояние. Камера услужливо приблизила мне изображение, показав тройку движущихся на нас кораблей-рыб. На секунду мне показалось, что я неверно выбрал цель - левый эсминец выглядел самым современным из всех. Кто знает, что моллюски в него запихнули? Самый дохлый энергетический щит или термоустойчивая броня, и мы можем хоть весь день по нему стрелять без какого-либо толка. Мои сомнения развеяла яркая, появившаяся на сотые доли секунды вспышка, - выстрел нашего главного калибра. Фаррел принялся что-то истошно кричать по связи, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять о чём он. Корабль противника разваливался, покрываясь сеткой взрывов! Команда принялась ликовать, кто-то даже срывался с мест, чтобы выразить свою радость. - Всем занять боевые посты! - крикнул я по связи. - Это ещё не конец! Два других корабля и вправду словно не обратили внимания на гибель товарищей, продолжая свой путь и выпуская на предельно малой дистанции ракеты. Третья волна встретила нас куда болезненнее первых двух. На мостике на секунду погас свет, затем всё вернулось вместе с рёвом сирен, криками и выражением паники на лицах экипажа. Я принялся просматривать отчёты о повреждениях, которые ежесекундно присылались с разных мест корабля. Ситуация была плачевная: по сути, Небуле разворотило весь нос, число пробоин сосчитать было просто невозможно, в некоторых местах корпус просто разошёлся по швам. Нужно было срочно действовать: - Кереньев, возьмите людей, наденьте скафандры и займитесь повреждениями на носу. В первую очередь вытаскивайте людей, запечатывайте по пути всё, что сможете. Лютцев, смените его на зенитках. Фаррел, по соседству с вами куча дырок, берите людей и уходите, вытаскивайте по пути всех, кого сможете. Ворстон, как дела с двигателем? - Жарко, кэп, очень. Держу его на максимуме, сколько ещё протянем не знаю, повреждений пока нет. Это уточнение напомнило мне, что битва только начинается. Теперь мы уходили от противника, а тот нас преследовал. Вооружение моллюсков сейчас работало против них - ракеты могли нас нагнать, но на это уходило много времени и зенитные орудия имели гораздо больше возможностей для попадания. Все же такое положение не было идеальным - сейчас огонь противника был направлен нам в корму. Задняя полусфера корабля - это то место, которое следует держать как можно дальше от вражеского огня. - Капитан, - раздался встревоженный голос Лютцева, - проблема. Я сейчас на третьей зенитной батарее, мы не можем её развернуть, механизм неисправен. Зенитные батареи находились в бронированных капсулах-башнях, способных к вращению и, таким образом, к ведению кругового огня практически без мертвых зон. - Ворстон, мы можем это исправить? - Минутку, сейчас гляну по связи! Жень, разверни камеру чуть правее! - раздался раздражённый голос инженера, который совсем забыл про субординацию, а затем поток ругательств, - ... нет, спасибо дерьмовым конструкторам этого корыта, нужно всю башню снимать и менять ось. - Я вас понял, - вариантов действий у меня не было, - отправьте туда кого-нибудь, пускай снимут всё, что смогут, чтобы в случае повреждения других батарей, у нас были запасные детали. Не успел я договорить, как на мостик ворвался Фаррел, его форма была безнадёжно испорчена огнём, а сам он был весь в ссадинах. - Лейтенант Джек Фаррел для продолжения службы прибыл! - вытянувшись по струнке, доложил он громким басом. Я смерил его взглядом, не понимая такого странного воодушевления. Решив, что мой первый лейтенант испытал на себе прелести кислородного голодания, я усадил его в кресло контролировать работу корабельных систем и приказал быть на связи. Сам же отправился на нос, посмотреть, что от него осталось.