***
Ценой обеих ног боцмана, мы вытащили его и кое-как отнесли в лазарет. Громмар ужаснулся, услышав, что мы сделали, но, осмотрев прижжённые лазером культи, согласился, что на первое время сойдёт. Бледный и измученный, весь в крови, док с безумным огоньком в глазах принял еще одного пациента. Трюм мы вновь разгерметизировали - это решало проблему пожаров, а если мы не сможем вновь накачать туда воздух (что вполне могло быть, учитывая сколько оборудования там выгорело), то всегда были скафандры. Когда я вернулся на мостик, до прыжка оставалось пять минут. Из-за уменьшения расстояния между кораблями, обстрел Ма’Феранцев значительно усилился. Он приходился в основном на корму, отчего Ворстон откровенно паниковал. - Двигатель на максимальной мощности, кэп, - в очередной раз сообщил мне инженер. - К прыжку мы готовы, но что будет после него, я ручаться не могу. Если меня и потом не повысят - я пишу рапорт. Лучше буду последним механиком в транспортном флоте, чем первым в таком аду! Я от него просто отмахнулся. Сейчас было важно уйти от противников, войдя в гиперпространство. А выйдем мы из него в одной из систем Земного Содружества, куда моллюски не посмеют сунуться. Что будет потом было второстепенной проблемой. Меня куда больше волновали наши зенитные батареи. С каждой минутой их эффективность падала. Оно и не мудрено: моллюски приближались, ведя огонь уже почти два часа, люди откровенно устали, а поменять их уже было некем. Все свободные руки чинили повреждения. Это были очень нервные пять минут. Казалось, что ещё одна ракета всё закончит: выйдут из строя двигатели, что-то взорвётся и наш побег не удастся. Но мы двигались дальше и дальше, ракета за ракетой попадали по нам, унося с собой жизни людей, оставляя пожары и пробоины, но остановить нас не могли. Где-то за десять секунд до прыжка датчики засекли неизвестный сигнал в районе двигателей. - Ворстон, что у вас там происходит? - обеспокоенно спросил я. - Готовимся к прыжку, - куда-то оглядываясь, ответил тот, - четыре... три... ЧТО ЗА ШУМ?! Я услышал резкий писк, затем два взрыва: один слабый, другой чудовищно громкий. Связь оборвалась, и в ту же секунду меня вдавило в кресло так, что, казалось, сейчас мои рёбра сломаются, а затем кинуло вперёд, срывая с кресла, несмотря на ремни. Я во что-то врезался, ударился головой и отключился.
Под палящим солнцем
2210 г. КЗС «Небула», местоположение неизвестно.
Очнулся я в полной темноте на чём-то металлическом, шершавом и очень холодном. До этого мне никогда не приходило в голову лежать на полу Небулы, и первый опыт получился отрицательным. В ушах звенело и очень неприятно пульсировало. Вокруг была зияющая темнота с неясными силуэтами вокруг. Единственным источником света было какое-то пятно впереди. Я попытался подняться на ноги и сразу же пожалел об этом. Пол снова встретил тело капитана всё той же прохладной шершавостью, а в голову мне закралась мысль о сотрясении. Не пытаясь больше встать, я подполз к пятну света. Мои глаза, только-только начавшие адаптироваться к темноте, заболели от яркого свечения. Судя по всему, передо мной была консоль штурмана. Пока я соображал, что там написано, ко мне вернулся слух. Вокруг меня стонали от боли члены экипажа, которые были на мостике на момент гиперпрыжка. Но больше всего меня беспокоил какой-то тихий, но очень навязчивый свист в районе двери - ничего хорошего он не сулил. Наконец, я различил надпись на консоли - та запрашивала разрешение на перевод корабля в аварийный режим. Значит - штурман мёртв, и вместе с ним мёртв сам корабль. Ни одна система не работает, в том числе жизнеобеспечения. Подтверждая мои мысли, загорелось аварийное освещение, а на терминале пошёл обратный отсчёт. Десять секунд и всё произойдёт автоматически. Я коснулся терминала, подтверждая операцию. Консоль стала красной и потребовала отойти на пару метров. Гадая, чем же так может быть опасна для окружающих экстренная реанимация, я отошёл в сторонку. Тело штурмана задёргалось от электрических разрядов. А затем загорелся свет, включились компьютеры. Утробный, очень неприятный механический голос сообщил: - Осуществляется перевод корабля в аварийный режим! Команде занять места по расписанию! Позади меня закрылись, как при разгерметизации, двери. Точно так же, как все другие двери на корабле. Зашелестела вентиляция, извещая о том, что жизнеобеспечение заработало. И в ту же секунду всё погасло. Похоже, мозг штурмана не выдержал реанимации. Не успел я задуматься в насколько плохом положении мы оказались, как кресло штурмана вновь озарила яркая вспышка электричества, а затем ещё и ещё. Тот, кто создавал систему реанимации, похоже, выбирал самые бесчеловечные варианты. Вспоминая то зрелище, я думаю, что мне следовало распылить грибок с Лапуты-13 не на Новом Каире, а на той планете, где придумали это изуверское устройство. В любом случае это сработало: основные корабельные системы запустились теперь уже полностью в автономном режиме - управлять ими было нельзя, но зато они работали. Правда, ценою этому была жизнь штурмана, а тот запах, что доносился от него мне до сих пор видится в самых страшных кошмарах.