Огонь почти потух, Смэйд отправился спать, оставив за стойкой бара одного из своих сыновей. По крыше вновь заколотил ночной ливень. Засверкали молнии, зарокотал океан.
Джерсен долго сидел, погруженный в глубокую задумчивость, потом достал из кармана куртки листок бумаги, на котором было написано пять имен:
Аттел Малагейт (Малагейт-Бедоносец)
Говард Алан Трисонг
Виоль Фалюш
Кокур Хеккус (Машина Смерти)
Ленс Ларк
Из того же кармана он вынул карандаш, но сразу подумал, что если то и дело пополнять свой список новыми именами, конца этому не будет. Да и вообще список был ему совсем не нужен, Джерсен знал эти пять имен, как свое собственное. Но все же, пойдя с собой на компромисс, справа и чуть ниже последнего имени он дописал шестое: Хильдемар Даски. Затем снова всмотрелся в список, словно два абсолютно разных человека смотрели откуда-то изнутри на написанные карандашом имена, и один человек, такой живой и горячий, частенько изумлял второго, беспристрастного наблюдателя.
В камине догорали уголья, светились пурпуром; рев прибоя заметно стих; волны уже не так часто накатывались на берег. Джерсен поднялся из-за столика и по каменной лестнице поднялся к себе в комнату.
За свою жизнь Джерсену пришлось сменить немало мест, и ему было не привыкать к новому ночлегу, но в эту ночь сон не шел к нему, и он долго лежал, вглядываясь в темноту. Перед мысленным взором стремительно проносились картины его жизни начиная с самого раннего детства. Сначала перед ним возник пейзаж далекой планеты — насколько он помнил, планеты удивительно красивой и светлой. Рыжевато-коричневые горы, деревенька в бледно-пастельных тонах, раскинувшаяся вдоль берегов широкой реки с прозрачной рыжей водой.
Но, как всегда, эту картинку сменила другая, более четкая и живая: тот же пейзаж, землю усеивают изрубленные, кровоточащие тела, и вереница мужчин, женщин и детей поднимается в грузовые отсеки пяти высоких космических кораблей. А вокруг стоят странные люди в темных костюмах, сжимающие в руках оружие. Маленький Кирт Джерсен, вместе со своим старым дедом спрятавшийся от работорговцев за остовом старой баржи на другом берегу реки, с ужасом наблюдает за всем происходящим...
Когда корабли улетели, старик и мальчик поплыли через реку навстречу мертвой тишине деревни. Тогда-то дед и сказал Кирту:
— У твоего отца были большие планы относительно твоего будущего. Учеба, затем работа на благо людей и жизнь в радости и мире. Помнишь его слова?
— Да, дедушка.
— Ты получишь образование. Ты научишься терпению и находчивости, овладеешь искусством рук и гибкого ума. И работа на благо людей у тебя тоже будет — ты будешь уничтожать злых людей по всей Вселенной. Что может принести большую пользу?.. Это Край Света, вскоре ты поймешь, что всю работу тебе не переделать, так что не жди мирной жизни. Но вместе с тем я обещаю тебе радость и удовольствие, ибо научу тебя жаждать крови злодеев сильнее, нежели женской любви.
Старик сдержал свое слово. Спустя некоторое время они отправились на Землю — кладезь всевозможных знаний.
Юный Кирт многому научился. Странные преподаватели сменяли друг друга, делясь с ним разнообразными знаниями. В четырнадцать лет он убил свою первую жертву, грабителя, который неудачно для себя напал на них с дедом в одном из переулочков Амстердама. Пока дед стоял рядом, подобно старому лису, обучающему своего потомка премудростям охотничьего ремесла, Кирт, пыхтя от напряжения, сначала сломал обалдевшему грабителю лодыжку, а потом и шею.
С Земли они перебрались на Альфанор, планету, являющуюся административным центром Скопления Ригеля, где Кирт Джерсен начал учиться более традиционным наукам. Когда ему исполнилось девятнадцать, дед умер, завещав ему довольно внушительную сумму денег и письмо, которое гласило:
Мой дорогой Кирт!
Я редко признавался в своей привязанности к тебе или говорил о том, насколько ты мне дорог. Сейчас пользуюсь случаем, чтобы сказать все, о чем раньше умалчивал. Ты стал значить для меня даже больше, чем мой родной сын. Не скажу, однако, будто сожалею, что направил тебя на сей путь, которым ты должен будешь следовать всю свою оставшуюся жизнь и который лишит тебя многих обычных удовольствий и удобств. Не был ли я слишком самонадеян, чтобы так вольно распоряжаться твоей жизнью? Думаю, нет. Вот уже несколько лет ты предоставлен самому себе и пока не проявил никакого желания заняться чем-нибудь другим. Как бы то ни было, трудно придумать для мужчины более полезное нашему обществу занятие, чем то, что я выбрал для тебя. Законы Человечества ограничены размерами Ойкумены. Несмотря ни на что, Добро и Зло универсальны по своей сути, и, к сожалению, на Краю Света у Добра куда меньше шансов восторжествовать над Злом, нежели наоборот.