Герсен узнал, что Айра Баглос, или Парсифаль Панкароу, был энергичным дельцом с совершенно лысой головой, похожей на яйцо. Загорелая кожа его отливала лимонно-жёлтым цветом, а на лице красовались шикарные чёрные усы.
Кринктаун был расположен на плато, которое стояло как остров среди чёрных и оранжевых джунглей.
Герсен следил за всеми передвижениями Панкароу в течение двух недель, изучив тем самым весь его распорядок дня, который свидетельствовал об удивительной беззаботности этого человека.
Затем, как-то вечером, он нанял кэб, лишил водителя сознания и начал ждать возле одного из клубов, пока Панкароу не устанет от своих собутыльников и не появится на влажной ночной улице. Самодовольный Панкароу, напевая один из только услышанных мотивов, плюхнулся в кэб и был отвезён, но не в свой роскошный особняк, а на одну из удалённых полян, расположенную в джунглях. Здесь Герсен и задал ему несколько вопросов, на которые у Панкароу не было сначала никакого желания отвечать. Тот сделал было даже попытку прокусить себе язык, чтобы не расколоться, но в конце концов все пять имён были все же выжаты из его памяти.
— Что же вы теперь сделаете со мной, сэр? — почтительно проквакал в конце беседы бывший Айра Баглос.
— Просто убью! — сказал Герсен, все ещё бледный и дрожащий, после упражнений, не доставивших ему никакого наслаждения. — Я сделал из вас своего врага, и поэтому вы не заслуживаете ничего лучшего, чем смерть. А за все ваши преступления против людей вы заслужили быть убитым сто раз!
— Нет! — закричал вспотевший Панкароу. — Нет! Не сто раз! Один раз — да, но сто! Теперь я веду безупречную жизнь! Я больше не причиняю никому вреда!
Герсену стало не по себе от мысли, что вдруг каждый подобный случай будет вызывать у него такую тошноту и отвращение. Он сделал над собой усилие и жёстко сказал:
— То, что вы только что сказали, наверное, и правда. Но ведь все ваше богатство пропитано кровью невинных людей! А кроме того, если я вас сейчас отпущу, вы не преминете сообщить о нашей встрече кому-нибудь из тех пяти, имена которых вы только что выдала.
— Нет, — сдавленный крик поверженного противника прервал высказывания Герсена. — Клянусь вам, что нет! А что касается моего богатства — заберите его себе! Оно ваше, только отпустите меня.
— Где ваше состояние?
Панкароу попытался было договориться об условиях:
— Я отведу вас туда,
Но Герсен печально покачал головой.
— Примите мои извинения, мистер. Сейчас вы умрёте. Не надо печалиться. Это в конечном итоге происходит со всеми людьми, и сейчас вам лучше бы подумать о том, чем бы отплатить за все то зло, которое вы причинили людям.
— Под моим надгробным памятником! — закричал Панкароу. — Все моё состояние находится под каменной плитой перед моим домом!
Герсен прикоснулся к шее Панкароу трубкой, внутри которой содержался яд с Саркоя.
— Я пойду, проверю, — сказал он. — Вы будете спать, пока мы не увидимся снова.
Герсен говорил вполне убедительно, и Панкароу с благодарностью расслабился и через несколько минут умер.
Герсен вернулся в Кринктаун, обманчиво мирное поселение из высоких, богато украшенных трех-, четырех-и пятиэтажных домов, окружённых зеленью.
Когда наступили сумерки, он лениво двинулся по тихой аллее к дому Панкароу. Каменный надгробный памятник высился перед фасадом: массивный монумент из мраморных шаров и кубов, увенчанный скульптурными изображениями Парсифаля Панкароу в разных позах Прямо перед ним одна из скульптур Баглоса стояла в благородной позе, с откинутой назад головой и взором, устремлённым в небо. Впечатление благородства в позе усиливалось простёртыми вверх руками каменного изваяния, как скептически отметил про себя Герсен. Он стоял и рассматривал это чудо искусства, когда по ступенькам крыльца сошёл мальчик 13-14 лет и приблизился к Кирту.
— Вы от моего отца? Он у этих жирных женщин?
Герсен ожесточил своё сердце, чтобы выдержать угрызения совести и отбросил всякие мысли о конфискации имущества Панкароу.
— Я пришёл вам передать весть от вашего отца, — вежливо наклонил голову Кирт, произнося ритуальные слова.
— Может, пройдём в дом? — предложил мальчик, немного оробев. — Я сейчас позову маму.
— Нет. Пожалуйста, не надо. У меня совсем нет времени. Слушай внимательно, малыш. Твоего отца вызвали. Куда, это тайна! Он не уверен, в том когда вернётся. Возможно, что уже никогда.
Мальчик слушал, вытаращив глаза.
— Он что.., сбежал? Герсен кивнул.
— Да. Какие-то старые враги разыскали его, и теперь он не смеет здесь больше показываться. Он велел сказать тебе или твоей матери, что деньги спрятаны под надгробной плитой этого памятника.
Мальчик взглянул на Герсена.
— Кто вы?
— Вестник — и не более. Передай своей матери все в точности, малыш. Не забудь ещё одно: когда будете смотреть под надгробием, будьте осторожны. Там может быть какая-нибудь ловушка, чтобы сохранить деньги от грабителей. Ты догадываешься, о чем я говорю?