— Откровенно говоря, доктор Хэнсон — лучший специалист в своей области. Мы пригласили ее в качестве ксеноархеолога, чтобы помочь нам идентифицировать и использовать артефакты которые могут представлять для нас интерес. Кроме того, доктор Хэнсон числится в штате «Пан-Терры». Если результаты ее работы нас не удовлетворят, контракт с ней будет расторгнут.
Бакнер не стал углубляться в подробности. Какой смысл распространяться перед этими людьми обо всех нюансах долгих собраний, которые он проводил в Нью-Чикаго с другими исполнителями «Пан-Терры»? Правда всегда одна: с любым, кто встанет на пути «Пан-Терры», будет покончено.
Тем или иным способом.
— А морские пехотинцы? — полюбопытствовал Камара.
— Они работают на правительство ОФР-США и, в отличие он наших людей, нам полностью не подконтрольны. Тем не менее, они будут делать то, ради чего их послали. И мы намерены предпринять… определенные шаги, чтобы гарантировать, что наши пожелания услышат и будут уважать. Повторяю, господа: не надо путать «Пан-Терру» с мантикорой. И не надо считать нас империей жадных монстров, которая хочет единолично вершить судьбы мировой экономики. Все, чего мы хотим — это не допустить, чтобы из-за ресурсов Иштара не начались свары… — он подмигнул Чиеу. — Мы действительно не хотим повторения бедствий, которые имели место в Китае триста лет назад. Когда половина цивилизованного мира уподобилась стае диких собак, скалящих зубы над тушей. Наше предложение: порядок, справедливое распределение доходов, и что важнее всего, — это будет выгодно для всех.
— Включая аханну, мистер Бакнер? — уточнил Чиеу.
— Если они выберут цивилизацию — конечно. Они не могут выстроить стену и отгородиться от всей вселенной. Но если они предпочтут менее консервативную форму правления, более свободную философию, они выиграют как наши партнеры и друзья.
Он говорил почти искренне.
И имел в виду почти то, что говорил.
Глава 12
2 сентября 2138 года
Боевой информационный центр межзвездного транспорта «Дерна»
Орбитальная стыковочная станция-1, L-4
08:10 по Гринвичу
— Может быть, все-таки встанем? — спросил Рэмси. — Уже за полдень.
— Простите, сэр, — отозвалась Ришиа Андерсон, — что вы подразумеваете под словом «встать»?
— Ах ты, строптивая стерва, — ласково пробормотал он. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
Фактически, здесь не было ни верха, ни низа, никаких ориентиров, кроме надписи, сделанной по трафарету на переборке: «ЭТА СТОРОНА ПРИ УСКОРЕНИИ ЯВЛЯЕТСЯ НИЗОМ».
— «Стерва», — весело передразнила Ришиа. — Вот, я уже стала стервой. Красавица… умная… талантливая… изобретательная… Женщина, на которую не угодишь?
— «Не угодишь»? — Рэмси прыснул. — Я бы так не сказал.
Она прижалась к нему покрепче.
— М-м-м… Это все потому, что ты тоже талантливый и изобретательный.
Они плавали в пространстве, обнаженные, окруженные крошечными сверкающими капельками пота и других выделений тела, качаясь на мелкой зыби микрогравитации. Помещение, в котором они находились, было совсем тесным — какая-то пара метров в ширину, — и служило одновременно складом оборудования и туннелем, ведущим к логическим устройствам «Дерны». Здесь, за многочисленными приборными панелями, покрывающими «потолок» и одну из переборок, скрывалась электроника, которая на время перелета стала вместилищем различного рода ИскИнов — в том числе «Кассия» и собственный искусственный интеллект «Дерны». Остальные поверхности были образованы стенками боксов для оборудования и встроенные контейнеры. В палубе темнел узкий круглый люк, через который можно было отправиться в сторону кормы, к втулке центрифуги. Сосредоточившись, Рэмси мог уловить ее мягкое рокочущее урчание.
— Ладно, — сказал он, раскрывая липучку на обвязке, которая позволяла им не разлетаться. — Вдруг кто-нибудь захочет проверить логические элементы? Тогда придется объяснять, что мы здесь забыли.
Он стянул обвязку через ноги, и любовники поплыли врозь — медленно, неохотно. Развернувшись на лету, Ришиа поймала полотенце, которое предусмотрительно принесла с собой, и принялась собирать капельки выделений. Рэмси скомкал свою тенниску и устремился к ней на помощь. Следовало тщательно протереть блестящие поверхности контейнеров и боксов. Неважно, любой морпех на борту «Дерны» знает, для чего люди уединяются в таких закоулках. И неважно, что нежданные гости могут преследовать те же цели. Но разговоры разговорами, а вещественных доказательств лучше все-таки не оставлять. Тем более что экипажу «Дерны» — офицерам ВМФ — вряд ли придется по вкусу наводить порядок после того, как морпехи решили порезвиться.
Одевать друг друга в закрытые комбинезоны было почти так же увлекательно, как и раздевать. Однако дело заключалось не в романтике — просто двум людям в отсеке было не развернуться. Рэмси криво усмехнулся. Было бы очень мило, если бы те, кто проектирует эти корабли, догадались, что людям иногда необходимо заниматься любовью. Глядишь, и на борту появилось бы небольшое помещение с переборками, обитыми чем-нибудь мягким и удобно расположенными скобами для рук и ног… Ну и, конечно, раздевалка. А может быть, и не одна. И видеоэкран с романтической панорамой — например, светло-голубая мраморная Земля среди удаляющихся звезд.
Но увы. До этого, черт возьми, еще надо додуматься.
«Дерна» была первым кораблем первого поколения межзвездных военных транспортов. Ее проектировщики ставили себе целью максимально эффективно использовать пространство, чтобы разместить все необходимое — как то запасы, людей и снаряжение — и не задумывались о сексуальных потребностях пассажиров. На борту было необходимо разместить тысячу триста человек. Им предстояло прожить здесь несколько лет — даже с поправкой на релятивистские эффекты. И каждый кубический сантиметр был тщательно распланирован и распределен для более, чем одного применения.
Если бы проклятые спальные ячейки оказались хоть чуть-чуть попросторнее… Но они были рассчитаны именно на то, чтобы в них спали. Причем только в одиночку. Заниматься сексом в них было так же удобно, как в закрытом гробу, в чем Рэмси убедился на собственном опыте. За последний месяц он трижды повторил этот эксперимент: дважды — с Ришией и один раз — с Крис де Хэвиленд. Итог был печален: клаустрофобия в условиях невесомости и невозможность нормально двигаться при центробежной гравитации. Кроме того, стоило парочке уединиться в спальной камере, как об этом узнавала вся палуба. Просто Корпус был не настолько свободен от предрассудков.
Конечно, происходящее ни для кого не секрет. Но группа командования — это прежде всего команда, а совместная работа сближает. Особенно длительная совместная работа. И ничего дурного в этом нет. Их отобрали целенаправленно — людей, не связанных близкими отношениями с кем бы то ни было на Земле. Но никто не запрещал им устанавливать близкие отношения друг с другом — от мимолетных увлечений до глубоких романтических чувств. Все мы, в конце концов, люди.
Кое-что в человеческой натуре меняется, но эти изменения становятся очевидными лишь со временем. Например, налогоплательщики, которые оплатили отправку морских пехотинцев. Это вовсе не обязывало последних жить скромно и целомудренно на протяжении всего путешествия, но граждане придут в ужас, узнав об этих «скандальных» происшествиях. В итоге у Штаба появилась еще одна головная боль: представить неопровержимые доказательства того, что в Корпусе не происходит ничего из ряда вон выходящего. Ничего такого, чего время от времени не случается между обычными людьми… например, уважаемыми законодателями.
Рэмси вспомнил старую карикатуру, изображающую морского пехотинца, который спит в стеклянной криокамере с надписью: «В случае войны — разбить стекло». Морской пехотинец — это человек, у которого просто не может быть ни семьи, ни друзей, ни личной жизни.
И сексом он тоже не занимается.
Они закончили одеваться. Повседневная униформа на борту включала черную тенниску, брюки цвета хаки и мягкие белые носки — последние были аккуратно свернуты вместе, чтобы облегчить действия во внештатной ситуации. Затем любовники крепко обнялись на прощание.