Нет… нет. Этот парень сказал… он совершенно четко сказал: «Добро пожаловать в 2148 год»!
Осознание обрушилось на него, словно ледяная океанская волна. Каким-то образом… пока он лежал в этой анатомичке в Севен Палмз и считал до ста в обратном порядке, прошло десять лет. Десять лет он спал. А теперь проснулся. Джон уставился на заляпанную гелем платформу, на которой лежал. То, что открылось ему, не укладывалось в голове.
Десять лет. Что произошло за это время с его матерью… с Линнли… с Землей, наконец?
И значит ли это, что…
Он сделал еще одно усилие и послал мысленную команду, включая свои мозговые имплантанты. Связь должна работать — ведь минуту назад он слышал голос, который приказал ему лежать спокойно.
Связь. Посылаю запрос. Наши навигационные данные.
— Пожалуйста, подождите, — откликнулся прежний голос. — Система занята.
Похоже, это уже о чем-то говорит. Если вместе с ним пробуждается весь огромный корабль, сотни морских пехотинцев, нет ничего удивительного в том, что бортовой ИскИн перегружен. Сколь бы мощным не был искусственный интеллект, установленный на борту «Дерны», одновременное пробуждение тысячи двухсот человек требует слишком много ресурсов, чтобы выделить немного даже на обработку подобного запроса.
Прошло почти пять минут — внутренние часы Джона снова работали — прежде чем тот же голос произнес:
— Доступ к навигационным данным открыт, рядовой. Говорит Кассий.
— Кассий… мы это сделали? — вслух спросил Джон. — Мы долетели до Ллаланда?
— «Дерна» пересекла условную астрономическую границу системы Ллаланда-21185 два и две десятых часа назад. Это означает, что мы находимся почти в двенадцати миллионах километров от запланированной цели экспедиции, системы Иштар.
Перед внутренним взором Джона появилась схема. Курс, которым двигались корабли МЗЭП МП, был обозначен синей чертой, пересекающей черную бездну Глубокого космоса. На одном конце черты горела яркая красная точка — Ллаланд 21185. Так вот откуда взялся тот странный сон о красном маяке… Джон видел, как «Дерна» и ее «эскорт» описали петлю вокруг Мардука и теперь, теряя скорость, стремительно двигались к системе, напоминающей солнечную в миниатюре — Мардуку и его коллекции лун. Следом за кораблями, как на привязи, плыл туманный клочок, испещренный цифрами и буквами — они сообщали скорость и курс флотилии… Неожиданно для себя Джон понял, что один вопрос его очень занимает.
— Как у меня получилось… увидеть во сне красную звезду?
— Человеческое сознание в определенном смысле можно рассматривать как экстракт информации, поступающей из окружающего мира, — ответил Кассий. — И неважно, каким образом эта информация получена. Ряд морских пехотинцев МЗЭП уже сообщили о своих снах, причиной которых можно считать просачивание данных из интерфейса бортового навигационного ИскИна. Разумеется, это не может быть единственным объяснением проблемы, а также свидетельствовать о повреждении нано-имплантов. Что еще бы вы хотели знать?
— Скоро… скоро мы высаживаемся?
— Точное время «Н»[72] для главной штурмовой группы еще не установлено. Штурмовая спецгруппа под кодовым названием «Дракон» начнет операцию через двадцать два часа пятнадцать минут. Точный срок высадки основных сил отчасти зависит от того, насколько успешно будет выполнено спецзадание. Что еще бы вы хотели знать?
— Ух… думаю, все.
Джон почувствовал, как в голове что-то разомкнулось.
Он знал, что назначен в оперативное соединение «Дракон». Так ему сказали во время последнего инструктажа на Земле. Но он ничего не знал о миссии, не знал о том, что его ожидает, не знал почти никого из тех, кто находился на корабле и даже не знал своего командира.
Он снова почувствовал себя бесконечно одиноким.
— Есть кто живой? — заорал кто-то с нижней палубы. — Дрыгайте ногами! Шевелитесь, сони садовые! Слезайте с веток! Подъем, подъем, подъем! Всем на палубу!
Знакомые интонации подействовали безотказно. Джон все еще чувствовал ватную слабость во всем теле, мышцы по-прежнему ныли. Но тело само заняло вертикальное положение, ноги соскользнули вниз… Он нащупал ступеньку у основания поддона, потом еще одну. Чудом не сорвавшись, он слез по лесенке на палубу.
Там уже было несколько десятков морпехов. Несколько десятков абсолютно голых людей. Одни стояли и перебрасывались отрывистыми репликами, другие разминались. Кто-то отжимался, кто-то качал брюшной пресс. В узком проходе, ведущем к душевой и сушилке, уже выстроилась длинная очередь. Казалось, что люди просто проходят за переборкой, почти не останавливаясь, и возвращаются на палубу. Наконец, остальные столпились перед раздаточными автоматами и с каким-то нездоровым сочетанием жадности и осторожности поглощали пасту, которую выдавливали из тюбиков. Паста имела легкий и довольно приятный запах. Джон уже знал, что несколько дней всем им придется питаться исключительно из тюбиков, пока пищеварительная система не вспомнит, для чего она предназначена.
С минуту Джон колебался. Выбор был весьма нелегким. Что сначала — вымыться или поесть? Все его тело покрывала тонкая пленка из омерзительного желе, смешанного с его собственным потом. В этой гадости он пролежал десять лет. Оставалось решить, от чего его тошнит больше — от голода или от собственного запаха. В конце концов, голод одержал верх над брезгливостью.
— Всем с фамилиями с А до М — в душевую, — скомандовал голос у него в голове. — Всем с фамилиями с Н до Z — получить рацион.
Джон мысленно пожал плечами. Само собой. Корпус не упустит из виду ни одной детали твоей жизни. Ты только думаешь, что тебе чего-то хочется. Корпус сам скажет тебе, чего ты хочешь, а чего не хочешь.
Хотя… это даже неплохо. Когда есть кто-то, кто скажет тебе, что надо делать, даже если это просто бестелесный голос в твоей голове. И особенно если ты чувствуешь себя словно утром с похмелья и не вполне можешь доверять собственным мыслительным процессам.
— Не видел тебя раньше, — сказал обнаженный морпех с великолепной мускулатурой, за которым Джон пристроился в очередь к душевой. — Новенький?
— Да, — ответил он, — Рота 1099.
— Не поминай здесь это дерьмо, — сказал морпех. — Теперь ты теперь в Первой Дивизии Морской пехоты. Ты что, только что из лужи?
— Из лужи?
— Ага. Из лужи с утопленниками.
— Не обращай внимания, — бросила плоскогрудая женщина, вставая за Гарроуэем. — Кое-кто из этих мудозвонов думает: ах, как это круто — валяться в луже весь полет. А ты знаешь, столько народу не оклемалось после спячки? Это как лотерея. Кстати, мы тут сыграли. Чем больше народу сдохнет от истощения, тем больше денег ты срубишь.
— И что, много ты выиграла, Крис? Обыграла всех в сухую, стандартный порядок действий?
— Нет, что ты. Всего десять нью-долларов в плюсе.
— А двадцать пять не хочешь, мисс штаб-сержант?
— Полижи задницу!
— Тебе, что ли?
— Подождите секунду, — вмешался Джон. — Вы говорите, люди умирают во время спячки?
— Ну да, — ответил морпех. — А ты чего ждал?
— Тридцать семь наших ребят, — сказала женщина. — Три процента в минус. Ну… не сказать, что до хрена… Иногда бывает, пять процентов…
— Эй! Говорят, один раз на Европу не довезли двенадцать человек из шестидесяти, — с немыслимым безразличием возразил атлет. — Один из пятерых, нехило? Какая-то херня навернулась.
Джон почувствовал, как по спине пробежал холодок. Вот уж действительно нехило… Он и не предполагал, что нано-гибернация может закончиться летальным исходом.
— Заткнись, Шустер, не пугай детей, — женщина протянула Джону руку. — Штаб-сержант Остергаард. Этот онанист, что стоит перед тобой — сержант Шустер. Не давай ему себя доставать — он «тедди». Добро пожаловать в боевой сорок четвертый.
— Сэр! Благодарю вас, сэр. Рекрут Рядовой Гарроуэй…
— Не называй меня «сэром», — ответила Остергаард. — Это мой хлеб.