— И засунь всю эту лагерную бредятину сам знаешь куда, — добавил Шустер. — «Сэрами» будешь называть офицеров. К нам, сержантам, надо обращаться по званию или по имени. Чем быстрее ты оставишь своих «сэров», тем быстрее приживешься.
— Есть, с… м-м-м, сержант.
— Так-то лучше. И своего «рядового рекрута» тоже. Ты — рядовой первого класса, если тебя не записали в «ван-Уинкли».[73]
— «Ван…» чего?
— Это значит — устроить тебе повышение на основании субъективного времени службы, — пояснила сержант Остергаард.
— Объективно, — сказал Шустер, — ты служишь в Корпусе уже десять лет. Субъективно, то есть по бортовому времени — четыре года, но все эти четыре года ты дрых в «луже». Поэтому, по идее, ты не имеешь права получить повышение за то, что прослужил эти четыре года. И тем более десять. Ты остаешься рядовым первого класса. И послужной список у тебя кот наплакал.
Гарроуэй вспомнил то, что загружали в него в лагере… К черту! Кажется, это было месяц назад. Это должно было происходить месяц назад, упрямо твердило его пробуждающееся сознание. Из этого можно было извлечь кое-какую пользу.
— Значит, я уже могу получить повышение?
Остергаард пожала плечами.
— Поживем — увидим, что скажет высшее командование. Но знаешь… здесь звездочки на погонах значат куда меньше, чем в Кэмп-Лиджен.
— Бред, — сказал Шустер.
— С’час, бред, как же. Корпус куда больше похож на семью, чем армия.
Очередь продвинулась еще немного, и скоро все трое оказались в душевой, под упругими струями воды. Ультразвуковые импульсы быстро разрушали остатки геля, присохшие к коже, а жаркий воздух позволял высохнуть за считанные секунды. Вскоре все трое снова стояли на палубе отсека. Лазеры сняли с них мерку, затем каждый получил униформу подходящего размера и целую кучу одноразовых предметов различного назначения — для наружной обработки экипировки и самих себя. Паста в тюбиках напоминала по вкусу… Ладно, решил для себя Джон, она напоминала еду, а это весьма немаловажно, когда в желудке у тебя пусто, потому что позволяет хоть немного почувствовать себя человеком.
Что также немаловажно. Понемногу он начинал осознавать истинное положение вещей. Да, он находится в восьми световых годах от дома и в двенадцати — от Линнли, вокруг толпа совершенно незнакомого народу… и, черт возьми, никто не гарантирует, что он проживет еще двадцать четыре часа.
Как бы то ни было: в учебном лагере их подготовили абсолютно ко всему… но только не к этому. Не к пустоте, не к одиночеству, смешанному с иссушающим душу страхом.
Глава 15
25 июня 2138 года
Лэндер «Дракон-1»
На подлете к Иштар
13:12 по бортовому времени
— …И четыре… и три… и два… и один… ПУСК!
Перегрузка толчком вдавила капитана Уорхерста в кресло. Могучее магнитное поле небрежно выплюнуло ВКС-шаттл «Дракон» из огромного плоского днища «Дерны» — в пустоту космического пространства. Семь «стрекоз» из дополнительного состава, каждый со своим лэндером, синхронно выскользнули из транспортных отсеков корабля, образовав фигуру, идеально симметричную относительно его главной оси. Массивный двигатель «Дерны» был заглушен, чтобы жесткое гамма-излучение, возникающее при аннигиляции, не опалило лэндеры и всех, кто находится у них на борту.
Тянулись бесконечно долгие минуты. Лэндеры по-прежнему двигались в направлении планеты. Казалось, они ведут «Дерну», но на самом деле подстраивались под скорость гигантского транспорта. Но как только они оказались на достаточном расстоянии от опасной зоны за соплами аннигиляторов «Дерны», транспорт и сопровождающие его два грузовоза снова запустили двигатели, чтобы продолжить торможение.
С точки зрения тех, кто находился на борту лэндеров, «Дерна», «Алголь» и «Регул», напротив, набирали ход, увеличивая отрыв и доводя ускорение до десяти метров на секунду в квадрате. «Драконы» двигались в режиме свободного падения, прямо к мрачному выпуклому диску планеты, до которого теперь оставалось всего два миллиона километров.
Плазменные микротермоядерные маневровые двигатели «Дракона-1» дали толчок. Маленькое судно сделало изящный пируэт, выходя на нужную траекторию, и начало разгоняться. Теперь ему шесть часов предстояло двигаться в атмосферу Иштар, пока транспорт не сбросит скорость и не ляжет на орбиту. Синхронизация действий играла решающую роль в миссии «Кракатау».
Снова пристегнутый к своему креслу, обездвиженный, закованный в бронекостюм «Марк-VII», со своим LR-2120 в подвесном креплении перед грудью, Уорхерст сидел с закрытыми глазами и просматривал программу операции.
— День «D», 6-го июня 1944 года… — в виртуальной реальности голос генерала Кинга отдавался звучным эхом — это был повтор обращения генерала, которое они уже прослушали несколько часов назад. — Войска Союзников оказались под огнем береговой батареи, расположенной в Пон-дю-Хок, западнее Омаха Бич. И тогда Рейнджеры Армии США атаковали батарею с моря. Они взбирались по отвесной сорокаметровой скале, под огнем минометов, под градом осколков, цепляясь за вбитые крюки и веревки.
Перед мысленным взором Уорхерста, на ноуменальном дисплее, разворачивалась древняя историческая кинохроника — зернистое черно-белое изображение. Множество солдат в примитивной экипировке лезли вверх по отвесному обрыву. Их товарищи выбирались из крошечных деревянных лодок, которые раскачивались на волнах прибоя и бились о подножье скал.
— После яростной перестрелки на вершине скалы, — монотонно бубнил где-то на заднем плане голос генерала Кинга, — когда противников порой разделяли считанные метры, американские рейнджеры захватили плацдарм, хотя и понесли при этом тяжелые потери. Во время выполнения боевой задачи ими были проявлены беспримерные героизм и самоотверженность. Их никоим образом не уменьшает тот факт, что береговых батарей в Пон-дю-Хок, которые должны были там находиться, на самом деле не было. Доты были пусты.
«Вот она, печальная ирония войны», — подумал Уорхерст. — «Только вряд ли это самый лучший пример, если хочешь вдохновить людей перед большой дракой. Морпехи предпочитают думать, что их действия не лишены смысла».
— Мы можем провести параллель между объектом «Кракатау» и береговыми батареями Пон-дю-Хок, — продолжал Кинг. Теперь дисплей Уорхерста показывал гору Ан-Кур — вид с воздуха, смоделированный компьютером. — Прошло десять лет с тех пор, как это орудие, спрятанное внутри горы, сделало свой выстрел. Мы можем надеяться, что теперь оно заброшено или пришло в негодность от долгого неупотребления. Современные аханну не обладают техническими навыками своих далеких предков.
«А вот это, — подумал Уорхерст, — сугубо домыслы его генеральского величества». Что бы ни говорили об аханну, которые жили десять тысяч лет назад, но устройства и приспособления, которые они создали, сохранились и действуют, хотя сами они исчезли. Вероятность того, что орудие Ан-Кура предназначено для единственного выстрела, исчезающе мала. Конечно, команда морских пехотинцев отправляется сюда не для того, чтобы удобрять местную почву.
Пока он занимался этими мыслями, генерал как раз добрался до самого интересного. Конечно, запись можно было просто перемотать, но Уорхерст не мог отказать себе в удовольствии насладиться этим шедевром агитации.
О самом объекте было почти ничего неизвестно — за исключением его точных координат и того факта, что он сбил находящийся на орбите корабль. Обнаружились два источника тепла: один возле самой вершины, другой — на восточном склоне, примерно в нижней трети от подножия горы. Форма горы даже в естественном виде напоминала правильный конус, но кто-то основательно поработал над ней — скорее всего, это произошло несколько тысяч лет назад. Склоны стали ненатурально ровными, в некоторых местах устроены террасы, под ними виднелись скальные выступы — очевидно, они препятствовали обрушению. О том, что находилось внутри, было абсолютно ничего неизвестно, но результаты инфракрасного сканирования наводили на мысль о туннельном комплексе огромной протяженности, трехмерном, который связывал между собой два источника тепла. В таком случае, последние можно было считать входными отверстиями.
73
Рип ван Уинкль — персонаж английской сказки. Во время охоты увидел поляну, на которой сидели гномы (в других вариантах — зашел в зачарованную избушку). Увидев человека, гномы исчезли. Рип прилег на поляне отдохнуть и, как ему показалось, проспал три часа. Когда же он вернулся в деревню, оказалось, что за это время прошло тридцать лет.