Первые несколько переходов мы смогли пройти без проблем. Самих арахнов не было вблизи, лишь какая-то пакость, пророщенная на потолке. Поверхностный анализ показал, что это нервная ткань с повышенной проводимостью псионической энергии. Мы на всякий случай уничтожали её при помощи обычной плазмы. Она не была защищена псионическим полем и горела весьма хорошо даже в бескислородном пространстве.
Но стоило нам через аварийную вентиляционную шахту пробраться на следующую палубу, как по нам открыли огонь. Это было так неожиданно, что пару мгновений я был в недоумении. Уля же сразу, прикрывшись мной, начала бой. Оказалось, что в этот раз нам противостояли не арахны, а дроиды меклан. Мощные дроиды, но к счастью, не способные пробить щиты скафандров джоре.
- Ты понимаешь, почему они напали на нас? - спросил я у Ули, когда последний девятый дроид пал от деструктора пространства.
- Эти дроиды странные, внутри чувствуется слабая ментальная активность, - сказала Уля.
- Я тоже почувствовал эмоции, но они мне показались неживыми, такими, как у корабля шилимов, который мы захватили возле «Галактиона». Сначала подумал, что дроиды обзавелись чем-то подобным. Но сейчас смотрю и понимаю, что это не так. Заблокируй проходы, я хочу покопаться в останках.
- Сделаю, но надолго нам нельзя оставаться, - сказала Уля и направилась заваривать проходы в этом коридоре.
- Знаю, но я хочу понять, с чем мы столкнулись.
- Используй сканер стабильности пространства. - подсказала Уля по мыслесвязи.
Как она угадала с тем, что поможет нам разобраться, я не знаю, как и она сама. По её словам, ей просто в голову пришла мысль использовать этот сканер. Но именно он помог при тщательном сканировании выявить свёртку пространства.
В грудном блоке дроида в самом защищённом месте находилась полость, увеличенная в несколько раз, и в этой полости находился мозг. Да, именно мозг, просто мозг. Сканирование при помощи медицинского сканера позволило выяснить, что мозг принадлежит мекланину, и он находится в угнетённом состоянии.
Взлом управляющего блока дроида позволил обнаружить ещё интересные данные. Операционной системой служит эмуляция копии сознания. И по некоторым признакам можно с уверенностью сказать, что копия принадлежит сознанию, которое находится в угнетённом состоянии в мозгу.
- Эти дроиды - меклане, - произнёс я через пятнадцать минут после начала обследования. Много времени на исследование у меня не было, придётся довольствоваться тем, что получилось узнать за это время.
- Я не могу нащупать их сознание. Такое ощущение, что оно уснуло и начало расщепляться, - сказала Уля. Она как более опытная в ментальных делах занялась именно ментальным сканированием.
- Значит, вернуть их к жизни не получится?
- Я не смогу. Может, Сорона что-то и сможет сделать, но я не буду тащить их с собой.
- Ты права, - согласился я с ней. - Кстати, копия, служащая в виде операционной системы, искажена. Я насчитал больше восьмидесяти тысяч отклонений. Видимо, копирование шло с ошибками, да и потом со временем их количество увеличилось. Рассчитывать на адекватность копии сознания я не стал бы. Радует, что мощное вооружение на дроидах вышло из строя, судя по логам, ещё три тысячи лет назад. Осталось лишь лёгкое.
- Ничего себе лёгкое, - присвистнула Уля, посмотрев на дыру в метр в диаметре в стене из сплава, который плазма не брала совершенно.
- Лёгкое, лёгкое, - подтвердил я. - Судя по данным из дроида, их главный калибр был рассчитан на уничтожение истребителей арахнов на расстоянии до тысячи километров целиком.
- Твою же мать, - ругнулась моим любимым ругательством Уля. - Нам очень повезло. Что дальше? Выяснится, что джоре слабаки и на подсосе у меклан?
- Ну не до такой степени, - рассмеялся я. - Нам пора идти дальше, - произнёс я и зачистил остатки дроидов при помощи дезинтегратора. По сути, я добил меклан, но у них разума не осталось, а копии были сильно искажены временем и ошибками, лучше не оставлять их позади.
Мы решили немного изменить маршрут и отправиться через научный комплекс на борту корабля. Он растянулся на двести сороковой палубе на восемь километров и заканчивался всего в десяти километрах от нужного нам склада. Научный комплекс, по тем данным, которые у нас были, пуст. Туда просто не успели завезти оборудование. Но вот защиту на нём уже поставили. И была надежда, что арахны не проникли внутрь научного комплекса.
Так как мы находились на шестьдесят третьей палубе, нам надо было быстро подняться на сто семьдесят семь палуб. И для этого мы решили воспользоваться шахтой центрального турболифта. Всего было десять турболифтов, проходящих от нижней палубы до верхней. Во время боя их шахты перекрывались броневыми створками. И по идее, эти створки до сих пор должны быть перекрыты. Но последние данные в системе корабля утверждали, что три тысячи четыреста два года назад створки были открыты. Больше данных о центральной шахте турболифта не было.
Мы надеялись, что с того времени ничего не изменилось, и шахта будет свободна для нашего подъёма на двести сороковую палубу. До самой шахты нам пришлось прорваться через две засады арахнов. Но мы уже более-менее разработали тактику борьбы с ними. Уля разгоняет до 10-кратной скорости звука вольфрамовые болванки, которые мы прихватили с собой, а дальше я стреляю одновременно из всего мощного оружия в псионическое поле. После пробивания поля зачищаю псиоников дезинтегратором, и когда объединение падает, зачищаем остальных арахнов. Эта тактика оказалась весьма эффективной, и в последнем столкновении я даже не получил травм, а то обычно были повреждения органов от псионических атак арахнов.
- Шахта вся покрыта это гадостью, - произнёс я, подойдя к краю шахты турболифта.
- Псионическая активность отсутствует, кроме характерной для нервной ткани арахнов, - сказала Уля.
- Я сейчас скину вниз пару плазменных мин. Пусть зачистят снизу эту дрянь, - произнёс я и скинул десяток мин в режиме постепенного выплеска плазмы. Каждая такая мина была способна зачистить от гадости около двадцати метров, и этого хватило как раз, чтобы избавиться от неё до самого низа.
- А что делать с той частью, которая выше? - спросила Уля, попробовав оторвать часть нервной ткани телекинезом, и это ей, к её же удивлению, удалось, да как. Дёрнув за кусок длиной в десяток метров, она, оторвав его от шахты турболифта, потянула за ним ещё несколько десятков метров. Несколько тонн нервной ткани арахнов полетели вниз, а нам пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы нас не зацепило. - Карлез зим, - ругнулась на родном языке Уля. Насколько я знал, это было одно из самых обидных ругательств применительно к себе.
- Будем срывать? Это надолго затянется.
- Сколько у тебя ещё осталось мин?
- Готовых десятка три. Ещё около сотни я смогу синтезировать из нанитов скафандра. Но тогда останется лишь неприкосновенный запас нанитов, - произнёс я, проверив свои запасы.
- А пополнить запасы?
- Надо попробовать, материал корпуса весьма неплох, - сказал я, сев на палубу. - Для скафандра не пойдёт, но вот на мины должен пойти, - добавил я, приложив руки к полу и активировав поглощения материи при помощи нанитов. - Минут тридцать надо.
- Тогда летим вверх и держим телекинезом над собой активные мины и выжигаем эту гадость. А пока можно и отдохнуть немного. Слушай, ты не знаешь, почему Гильшак избегает меня в последнее время?
- Уля, эти вопросы не ко мне. Но, как мне кажется, он боится тебя потерять, как и своих предыдущих жён. Разумом он понимает, что тебе не грозит лишиться бессмертия, но чувства потери у него ещё сильны, - предположил я.