Последней выскальзывая в коридор, Номи начала обратный переход с виртуальной имитации на реальную «картинку», и когда завершила его, вздохнула тяжко. Уфффф! Справилась. С умнейшей машиной бороться было ох как нелегко!
Освобождённый от мозаики сетевого перепрограммирования, внутренний взор тут же заполнился... лицом Майкла. Полтора часа тому назад — самым желанным, самым прекрасным, самым зовущим человеческим мужским лицом во Вселенной...
Лицом ЕЁ Принца...
«...мне бы оборвать / Лист календаря, / И в очереди встать / За другой судьбой... / Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, /Долгожданный встречая рассвет, /Закушу на мгновенье губу, / От обиды за то, / Что попала не в цвет...»
— Машины умнеют, мужчины не меняются, — насильно убирая из головы причиняющую боль песню, беззвучно, одним шевелением губ, прошептала, а может, тоскливо подумала Номи. Но в это мгновение взгляд её встретился... с глазами Солида Убойко.
Бой ждал её на перекрёстке коридоров. Она остановилась, своих глаз не отводя, прямо и открыто смотря ему в глаза. Как всегда смотрела в эти глаза там, в снах, которые ведь и не сны как бы, да?..
— Истинная принцесса изберет не принца, а честь, — шепнул, а может быть, подумал он, и его широкая ладонь накрыла ладошку Девочки, ласково и надёжно стиснула её и не сильно, но настойчиво потянула за собой.
И они зашагали по коридору. Наяву — но реально, совсем как во сне.
«Он понял меня, понял, почему я не предала команду! — полыхало в голове. — Потому что Бой поверил мне сразу и безоговорочно!» — тут же озарилась Номи догадкой.
А быть может, и вправду знал??!
6 : «ОПАСНЫЕ СВЯЗИ»
— ...Сэр Лазеровиц, упрямство у вас воистину королевское, — в голосе милорда слышались нотки холодного раздражения.
— Хобби.
— Я не расположен выслушивать ваши своеобразные шутки.
— А я не могу иначе — именно в такой плоскости смотрю на мир. Способ мышления.
— Вы о шутках?
— И об упрямстве.
— Хорошо. — Сэр Джеймс в очередной раз вернулся к теме нашего спора. — Объясните мне в рациональных категориях, почему вам так уж необходимо связаться с этой женщиной — Анастасией?
— Сэ-эр, — в сие обращение я непреднамеренно вложил изрядную толику сарказма, — я уже устал повторять, что речь идёт о понятиях, весьма чуждых рациональному взгляду на вещи. Вас устроит такое объяснение: сейчас я высказываю отнюдь не волю Анджея Лазеровица?
— Очень любопытно. Тогда чью же?
— Камушка.
— Значит, именно «камушек», как вы изволили выразиться, снедает ностальгия по родине Анджея Лазеровица. Тоска по тем, кого юноша знал. Весьма умилительная привязанность.
— Милорд, ваша ирония кажется мне довольно странной.
— Странной?
— Да. Насколько я понимаю, вы ведь, если вага Свет не начал своевольничать, до сих пор являетесь единоличным Носителем. И кому, как не вам, положено быть в курсе относительно эксцентричных причуд камушков?
Хотя эпитет «эксцентричные» не кажется мне адекватным... Что нам известно о «нормальной логике» Светов?.. И всё же я использую это слово.
Милорд призадумался. Его взгляд, совсем недавно пристально следивший за мимикой моего лица, расфокусировался и теперь был направлен сквозь меня — будто зрил он в бесконечную пропасть, разверзшуюся за моей спиной. Я с трудом сдержался, чтобы не обернуться и не взглянуть, «что там».
Милорд думал.
— Вы будете вынуждены согласиться на одно условие, — произнёс наконец сэр Джеймс. — Таковым будет являться тайна вашего местопребывания. В окружающей среде, являющейся единым информационным полем Обитаемых Пределов, включающим всё и вся, столь примитивная конспирация может вам, конечно, показаться комедиантством, но... Но широко афишировать нашу деятельность я тоже не намерен. Помимо неких, условно говоря, магических методов, я счёл необходимым прибегнуть к помощи военных средств связи, сиречь — точечных передатчиков. Это во имя обуздания любопытства наших друзей-революционеров. Касательно остального мира — применим пользовательскую систему ретрансляторов, дабы передатчик на Ти Рэксе запеленговать извне не представилось возможным. Сообщаю я вам всё это затем, чтобы вы знали, сколько трудностей доставит нам этот сеанс связи. Устроенный по вашей прихоти... Я вас не упрекаю, но надеюсь, в свою очередь, на некоторые жертвы в будущем и с вашей стороны.
Я даже смутился: настолько проникновенной показалась мне речь милорда. Я зачастую и раньше чувствовал себя неловко, когда для меня делали что-то, влекущее за собой определённые трудности для других.
Когда же к моим желаниям снизошёл такой потусторонне-властный субъект как милорд Джеймс Стюарт, я раскраснелся, как провинциальная девица на сезонной столичной оргии, и чуть было не начал уверять его в никчемности моих желаний.
И милорд — понял моё состояние!
Я был шокирован!
Снова камушек-Свет? Или «дедушка» является дипломированным знатоком человечьей психологии? Не знаю... И знать не хочу! Потому что регент отнёсся к моим чувствам так бережно, как мог отнестись только самый близкий, знающий о всех твоих привязанностях и странностях родственник, мать или отец...
Принялся сэр Джеймс о Косцюшко меня расспрашивать.
Как любят выражаться вольные торговцы, «с базара съехал».
...В очередной раз милорд удивил меня совсем скоро, я уже собирался непосредственно перейти к болтовне с Настусей-Маленькой.
Перед этим Джеймс Стюарт и Джонни Стюарт (то бишь я) отправились, используя подземку с анг-приводом, за несколько километров от моего временного «тронного зала». Эти «несколько километров» я определил навскидку. Как я заметил, под землёй расстояние определять не менее проблематично, чем в космосе. По крайней мере, для разумного существа, именуемого Анджеем Лазеровицем.
Точкой прибытия оказался Информационный Центр реставраторов, для краткости прозванный ими «пресс-центром».
Пройдя по освещённому зеленоватым светом пустынному коридору, мы вошли в самую последнюю дверь. Идентификатор беспрепятственно, не требуя паролей и избегая трудоёмких опознаваний, разомкнул мембрану и пропустил нас внутрь: это в очередной раз подтвердило, что полномочия и уровень допуска милорда были практически не ограничены.
Тот факт, что регент, спровадив проветриться двух офицеров из обслуживающего персонала, сам взялся управиться с «точечником», заставил меня удивиться. Спрятавшись в ощерившемся рубильниками, рубильничками, тумблерами, сенсорами, верньерами, клавишами, кнопками, индикаторами и мониторами аппендиксе, милорд начал священнодействовать. Причём вполне профессионально. Не человек — во всей присущей ему недостаточности и ущербности, — а воистину универсал, полубог.
Наконец-то вызванная и спроецированная Маленькая очень долго не могла ответить на моё приветствие — по причинам не технического, а целиком и полностью психологического характера. Создавалось впечатление, будто она считала меня давно погибшим — если не во времена моего предполётного лесорубства. то уж точно в эпоху покорений пространства. Пожираний то бишь.
Оживший покойник???
Скорей всего. Она со страхом и разочарованием смотрела на меня. Во мне возникла уверенность, что именно так смотрят на явившихся с того света. Будто, возвратившись, обманули они в чём-то живущих...
— Настуся, неужели по моему телу уже пошли трупные пятна?
«Чернушность», впрочем, как и скабрезность моих шуток всегда была прямо пропорциональна уровню моего настроения. Из чего следовало, что я находился в состоянии духа, близком к ликованию. Вот, оказывается, какой я — сентиментальный, тонкокожий. Ужас.
— Расскажи мне что-нибудь. А то — рас-створюсь в мировом эфире. Теперь уж навеки. Не найдёшь.
— Анджусь, люби-имый... — выдохнула Маленькая.
— Вот это да-а... — ошеломлённо прошептал я. Затем оглянулся: посмотреть, не слышал ли этого нежданного признания милорд.
Он не мог не слушать: разве можно доверять судьбу королевства какому-то проходимцу, каковым являюсь я? Что мне стоило произнести одно-два названия — Экскалибур, Ти Рэкс, — чтобы все предосторожности милорда пошли насмарку?