Но сейчас луг зарос молодыми акациями и дикими банановыми растениями. В садах рядом с домами остались лишь высохшие стволы, а между отполированными плитами песчаника, которым была вымощена площадь, пробивалась сорная трава. На одном из окон хлопала ставня, все хлопала и хлопала, как идиот, повторяющий единственное известное ему слово. Грифы-индейки устроили свои неопрятные гнезда на плоских верхушках колонн вокруг дневного оракула. Их помет стекал по колоннам, а изразцовые плитки у подножий были усыпаны костями их жертв. Однако кто-то все же подмел длинный пролет лестницы к входу в храм, а на высоких шестах на краю площади развевались яркие, невыгоревшие молитвенные флаги и знамена.
— Во время Войны за Преобразование Могучие люди убили священника и иеродула, — зашептал Пандарас. — Архивиста и комиссара они тоже убили. Комиссара и мани пул солдат они сожгли прямо в замке, а других убили здесь. Йои Сендар рассказывал, что те, кто убил архивиста, потом ели его мозг, потому что хотели получить власть над мертвыми.
Йама и Пандарас присели среди высохшего кустарника на каменистом склоне перед площадью. Пандарас вынул свой острый камешек и точил этот импровизированный ножик о кусок кремня, зажав его между зубами.
— Я думаю, обойдемся без него, — с надеждой проговорил Йама.
— Может, там префект Корин. Или доктор. У тебя могущественные враги, господин. Их нелегко убить, и если они уцелели при падении сада, они тебя ищут.
— Доктор Дисмас не стал бы поджидать нас в храме — это не в его стиле. А Корин не будет возиться с флагами и подметать ступени. Если это кто-то, кого мы знаем, то это может быть только один человек. А если нет, то надеюсь, что человек, назначивший себя блюстителем этого места, не причинит нам вреда. Кроме всего, это единственный путь попасть в серединную точку мира, не тратя сотни дней на дорогу.
Йама встал, в облаке пыли сбежал со склона и понесся прямо через площадь. Под ногами с легким треском ломались сухие травы. Встревоженная парочка грифов поднялась в воздух. Пандарас спустился более осторожно, держа у плеча свой заточенный, как лезвие, камень, а покалеченную левую руку пряча в складках рубашки. Он хотел догнать Йаму, который обходил по кругу колонны (кто-то подмел алтарь и пытался отскрести нацарапанные там знаки) и направлялся к храмовой лестнице.
Запыхавшись, Пандарас сказал:
— Можно было бы подождать до ужина, господин.
— Я думаю, нам нельзя больше полагаться на лесных людей, — ответил Йама. — У них теперь другие заботы, И пожалуйста, Пандарас, убери лезвие. Давай покажем, что мы пришли как друзья.
Но Пандарас его не слышал. Он издал внезапный вопль и бросился вверх по ступеням. У входа в храм появилась высокая бледная фигура.
Тибор.
— Я знал, что вы не погибли в наводнении, — сказал Йаме иеродул.
Йама улыбнулся и ласково ответил:
— Скоро я освобожу тебя от твоих обязательств, Тибор.
Эту ночь проведем здесь, но идти нам очень далеко, так что отправимся, как только отдохнем.
— Я уже нашел кое-что полезное, — сообщил Тибор.
Они сидели, скрестив ноги, на террасе перед входом в храм. Рубашка иеродула была распахнута и открывала взгляду длинные вертикальные шрамы на груди. Брюки из жесткой серебристой материи он слегка надрезал в талии и внизу, так как они были ему маловаты. Он принес поднос с едой и кувшины вина и дистиллированной воды. Йама и Пандарас ели с большим аппетитом, хотя пища слишком долго хранилась в морозильнике — размякшие овощи сморщились и в середине оставались холодными, в них даже сохранились кристаллики льда. Плоские хлебцы стали совсем сухими, а соусы потеряли почти весь аромат.
— Жители долины убили иеродулов и священника, — рассказывал Пандарас. Они отвернулись от Хранителей. Для такого, как ты, здесь небезопасно. Ты думаешь только о служении, а здесь неподходящее место.
— Я знаю, что здесь случилось, — ответил Тибор. Он жевал прутик, гоняя его по губам длинным красным языком. В наводнении он потерял свои курительные принадлежности. — Но ведь это произошло много лет назад. Я не боюсь. Теперь все будет иначе.
— Наверное, теперь сюда могут прийти лесные люди, — задумчиво проговорил Пандарас. — Но я все же считаю, что тебе лучше пойти с нами.
Йама спросил Тибора, как он спасся от префекта, и иеродул рассказал, что, когда приливная волна ударила в летающий сад и сбросила его вниз, он еще боролся с Корином, потом их обоих смыло в реку.
— Нас разбросало, — продолжал Тибор. — А потом я был слишком занят, пытаясь не утонуть, и не знаю, что с ним случилось дальше. Меня затянуло в гигантскую воронку, да так глубоко, что, наверное, я достал до самого дна.
Когда легкие у меня уже почти разрывались, я вдруг пробкой вылетел на поверхность и оказался прямо возле вырванного с корнем дерева. Я залез на его крепкий ствол, и потоп носил меня с ним вместе куда хотел. Там уже искали спасения множество мелких животных, а в зеленых ветвях сушились вымокшие птицы, так что голодным я не был.
Два дня меня носило в компании все увеличивающегося флота таких же деревьев, а потом вода отступила, и по их ветвям и стволам я добрался до сухого места и пошел к лесистым холмам, где не было наводнения. Эта часть леса населена в основном туземцами, и я знал, что единственный на пятьдесят лиг храм находится за холмами. Так что я пошел через лес и после многих испытаний, которыми я не стану вас утомлять, добрался сюда.
— Ты искал, чему бы можно служить? — спросил Пандарас.
— Я ведь иеродул.
А Йама в свою очередь спросил:
— У тебя для нас были готовы еда и питье. Как ты узнал, что мы приближаемся?
Тибор расплавил свои большие шестипалые ладони.
— Ну как же! Она мне сказала. Если бы вы не пришли сюда, я пошел бы за вами.
В первый раз с тех пор, как они ушли от Могучих людей, Йама почувствовал, как шевельнулась Тень.
— Я так и думал, — мрачно проговорил он. — Покажи-ка мне оракул.
Тибор кивнул:
— Она ждет тебя, Йамаманама. И не бойся. Она простила, что ты пытался ее убить.
Длинная тропа процессий все еще сохраняла слабое люминесцентное сияние. Она провела их по широким коридорам, сквозь череду покоев с изумительной росписью на стенах и потолке и в конце концов привела в самое сердце храма, в наос — просторную сухую пещеру, где легко поместилась бы тысяча паломников. Когда Пандарас и Йама вслед за Тибором вошли внутрь, сверху спустился вихрь крошечных искр и короной окружил их головы.
— Светлячки! — засмеялся Пандарас.
— Как глубоко в плато уходит храмовый комплекс? — спросил Тибора Йама.
— Дальше, чем мне позволяется заходить, — ответил иеродул. — Она ответит на все твои вопросы.
Красные гранитные плиты создавали на полу спиральный орнамент, и пока Йама с Пандарасом шли за Тибором, под ногами у них играли мерцающие отражения светлячков. Впереди, в темноте, возникло холодное свечение. На черном диске оракула плясали световые блики. Оракул стоял на высоком помосте, и к нему вела крутая лестница. Между песчаниковых плит постамента кто-то воткнул прочные шесты. К шестам ржавой проволокой были привязаны трупы в разодранных мантиях. Лишенный влаги воздух иссушил их до выдубленной кожи, плотно обтянувшей кости.
— Я стер лозунги, — тихо сказал Тибор, — но ей нравится смотреть на останки своих врагов.
— Вот этот, я думаю, архивист, — указал на одно из тел Пандарас. Видишь? Они сняли с черепа верхнюю часть, как с яйца.
Монета у него на груди начала светиться. Пандарас поднял ее, чтобы Йама тоже увидел'. Мерцание диска искрами заиграло в его глазах.
Внезапно его омыло зеленым светом.
Оракул вдруг превратился в окно; прямо на Йаму двигался фантом Анжелы, впиваясь в него повелительным и уверенным взглядом. Как и прежде, на ней было белое, облегавшее стройную фигуру одеяние. За ее спиной под голубым небом раскинулся зеленый сад. Она долго смотрела на Йаму молча.