Но уже через десять минут Тантура влез в капсулу для перевозки.
- А где же граф? - своим бесцветным голосом поинтересовался штурман Спайса.
Тантура растерянно пожал плечами:
- Приказано без него...
- Ого! - хохотнул Лепестон. - Видать наш граф и в самом деле большая шишка, раз за ним персональную капсулу пришлют. Только добавит ли это ему смелости?
Под общее веселье капсула резво тронулась, и через несколько минут пассажиры уже были в шлюзе порта. Отсюда им пришлось пройти в карантинную камеру, так как некоторые члены экипажа побывали на контрабандистских судах. Впрочем, эта процедура никому ни испортила настроения, и все весело вывалились в предшлюзовую, где их встречал прапорщик Иванько.
- Ну-ка, Михалыч, - обратился к нему штурман, ставя ему на стол коробку, - легализуй-ка нам вот это в счёт наших премиальных.
Коробку прихковой водки дальновидный штурман захватил еще во время визита на контрабандистский флагман. Хотя это и было полузаконно, но можно было взять часть захваченного приза в счёт пяти процентов, причитающихся экипажу.
- Сейчас оформим, - одобрительно крякнул старый прапорщик.
Прихковая водка мягкая на вкус, пьётся почти как сладкий чай и дает очень лёгкий абстинентный синдром. Хотя печени от этого легче не становится.
Тут открылся выходной люк, и человек в гражданском буквально втащил графа д'Обеля в предшлюзовую камеру. На графа жалко было смотреть, весь бледный, с бегающими глазами, он, словно пьяный, еле держался на ногах. Стараясь ни на кого не смотреть, человек в гражданском под презрительные взгляды окружающих потащил графа прочь.
- Д'Обель с нянькой, - прокомментировал Лепестон, и камера потонула в хохоте.
Прапорщик шустро оформил все документы на легализацию водки и получил в своё владение одну бутылку согласно давней негласной традиции. Прапорщик уважал традиции, а ещё больше он уважал чтивших традиции.
Теперь все формальности были разрешены, и вся компания с вожделенной коробкой направилась в казарменную столовую, чтобы отметить первый крупный военный успех Спайса...
V
Спайс проснулся от стука во входной люк каюты. Судя по громкости и частоте, стучали уже давно. Спайс, чувствуя, что всё ещё пьян, с трудом продрал глаза и взглянул на часы: было три часа ночи. Ругнувшись, он дал чуть-чуть света в каюте и разблокировал люк.
В каюту вошли командир Талмерской заставы капитан-лейтенант Макгинс и капитан Стосман. Спайс тотчас же вскочил, похвалив себя за то, что завалился спать, сняв только китель. Хотя этому причиной была вовсе не дальновидность лейтенанта...
Хмурые лица обоих не предвещали ничего хорошего. Старый каплейт выглядел ещё старше, чем есть на самом деле. Видать, его ребята переборщили малость с празднованием удачного боя.
- Ты садись, - однако голос капитан-лейтенанта прозвучал почти ласково.
Спайс сел на кровать; командующий устало опустился на стул напротив и, кашлянув, начал:
- Лейтенант, видишь ли, за эти несколько часов многое произошло, - каплейт замялся. - В общем, ты обвиняешься в трусости, в неумелом командовании и пособничестве контрабандистам.
Это было то, что Спайс ожидал услышать меньше всего.
- Мы знаем, что это все сфабриковано, - дальше каплейт заговорил быстро, - я уверен, что ты и спас всю эту чёртову операцию. Но... у графа д'Обеля оказалась большая протекция наверху, даже слишком большая, чем все мы думали... В общем, через два часа после вашего возвращения его доклад уже лежал у командующего Сидорова, где было подробно описано, как он, д'Обель, подбил два контрабандистских корабля и остался целым, в то время как ты чуть не погубил всю операцию и свой катер.
- Достаточно посмотреть бортовые журналы, - возразил Спайс, холодея от предполагаемого ответа.
- Сегодня кто-то тайно проник на катер д'Обеля и выкрал журнал, буквально взломав панель управления. Ты - первый на подозрении.
- А мой бортовой журнал? Надо только дождаться буксиров и...
- На твоем катере - прервал каплейт, - уже побывали агенты внутреннего расследования. Они доложили, что твой журнал исчез. Исчезли также все журналы контрабандистов. Опять же ты главный подозреваемый.
На это Спайс даже не нашелся что сказать.
- Как видишь, те, кто поддерживают д'Обеля, привлекли все свои связи. В результате все ошибки д'Обеля: трусость и неумелое командование - списали на тебя. А вспомнив, что ты уроженец Телтона, приписали тебе сочувствие катрионским террористам и обвинили в пособничестве контрабандистам.
- Во время телтонского мятежа мне вообще было только пять лет, - буркнул Спайс.
- Знаю, - устало отвечал Макгинс, - и твои родители, погибшие во время мятежа, не были террористами, иначе тебя просто не взяли бы в Имперский Космофлот. Я только что от Сидорова, - у него практически прямой приказ назначить виноватым тебя. Уже утром состоится заседание трибунала, приговор уже известен: разжалование и пожизненная высылка на копи Нью-Марса.