– От вас требуется делать то, что вы можете, – тихо сказал он. – Можете – и делаете. Я пришлю завтра за вами машину. После обеда. Хорошо?
– Хорошо, – сказал Павлов. – Я буду ждать.
Карен снова улыбнулся, картинно помахал рукой и быстро вышел. Вслушиваясь в его шаги на лестнице, Павлов едва сдерживался, чтобы не закричать от радости. Когда внизу хлопнула дверь, Николай медленно выдохнул, обернулся к шкафу. Смахнул с черного кителя пилота невидимую пушинку.
– Звезды, – побормотал он, поворачиваясь к окну. – Космос. Штурвал. Пилот.
За окном шумели мокрые ели. Скрипели на разные голоса, качая лохматыми макушками. Павлов знал – они будут ждать. И они дождутся. Он вернется. Он же может вернуться? Может. Значит – сделает.
Первая планета
Мягкое покрытие управляющего ложемента приятно обволакивало Павлова. Белая пружинистая поверхность, походившая на морскую пену, чуть подрагивала, улавливая малейшие движения тела пилота. Обе руки погружены в управляющие пульты с сенсогелем, – только шевельни пальцем, и огромная махина космического катера тут же отзовется на твое прикосновение. Перед глазами – экран управления, огромное окно во внешний мир. Сквозь него видна только серая переборка стартового шлюза – неподвижная, монолитная, отделяющая привычный внутренний мирок корабля от бесконечной вселенной. По краям экрана горят ряды цифр, вьются разноцветные линии графиков. Все показатели в норме. Все просто идеально, катер готов к старту и, кажется, нетерпеливо подрагивает в ожидании вылета. Кажется.
На самом деле подрагивал сам Николай, занимавший ложемент пилота. Он едва слышно вздыхал, ерзал, разминал плечи – и умное покрытие компенсировало его движения. Павлов нервничал. Немного, самую малость. Как перед первым самостоятельным полетом. Как давно это было! Прошло столько лет, а он еще помнил те ощущения от самостоятельного полета по орбите Луны, от учебного центра до станции связи и обратно. С тех пор, казалось, прошло столетие. Сотни полетов, сотни стартов. И все же он снова волнуется, как мальчишка.
Поерзав, Павлов откинулся назад, вжимаясь в мягкое облако ложемента, и сосредоточенно засопел. Глупо. Для волнения нет причин. Но сегодня действительно все как в первый раз.
На экране вспыхнула алым новая строчка. Стартовая готовность.
Павлов подался вперед, впился глазами в экран. Готов, давно готов! И катер готов, и аппаратура, все готово! Осталось только дождаться команды. Старт.
Камеры пульта исправно передали на экран то, что они видели. Огромная серая плита, гладкая, как полированный камень, дрогнула, поползла в сторону, открывая черный провал. Открытое пространство – темное, как сердце полуночи, антрацитовое, поглощающее любой свет. Абсолютная темнота.
– Борт ноль два, старт, – тихо сказал Павлов и сжал пальцы.
Космический катер мягко дрогнул и устремился в открывшееся окно, с головой окунувшись в кромешную тьму.
На секунду Павлов перестал дышать. Легкий катер, напоминавший крохотный пассажирский самолет, сменивший крылья на четыре цилиндра парных двигателей, выскочил из крохотного дока и стрелой устремился прочь от корабля-носителя. Открытое пространство.
Чужое пространство. Никогда не видевшее ни человека, ни его творений.
Павлов быстро скорректировал курс по линиям на экране, дал ускорение и тут же включил боковые экраны. Теперь катер и впрямь стал напоминать самолет – кабина с прозрачными окнами, два кресла пилота, позади, в салоне, рядами стоят кресла для восьми пассажиров. Легкий катер, скоростной, маневренный, годится и для разведки, и для доставки специалистов. Но сейчас у корабля и пилота была вполне определенная задача.
Корректируя курс, Павлов бросил взгляд на боковой экран. Не мог не бросить. На нем красовался «Академик Ефремов» – первое исследовательское судно землян, совершившее рабочий прыжок на десяток световых лет, забравшееся в такие дали, куда не то что нога человека не ступала, а даже не залетали разведзонды.
«Ефремов» впечатлял. Пятикилометровый основной блок, походящий на брус со стесанными краями. В задней части – утолщение, напоминающее барабан револьвера. Это прыжковые двигатели, те самые, чью работу и должна проверить команда. В центре, над основным блоком, выпуклая надстройка – там резервная рубка управления, обеспечение жизнедеятельности, антенны связи. По бокам – огромные длинные цилиндры внешних доков. В них находятся ангары малой авиации, можно сказать малая родина Павлова и других пилотов его отряда. Выпуклый массивный нос «Ефремова» украшали два утолщения – основные рубки управления и контроля. Кроме того, вся поверхность исследовательского корабля была усеяна разнообразными выпуклостями, от чего он немного походил на огурец. Павлов знал, что под покрытием скрываются и доки ремонтных роботов, и центры контроля, и зоны усиления связи, и дублирующие системы. И все же со стороны это выглядело забавно.