И только тогда, глядя на них и представляя, каково было бы под кронами этих деревьев, я вдруг сообразил, что любое количество войск могло передвигаться под их прикрытием, и я — здесь наверху, в аэрокаре — не мог бы заметить ни одной каски или ружья. Короче, силы Содружества могли подготавливать крупное наступление под прикрытием деревьев подо мной, и я бы даже не заподозрил об этом.
Эта мысль нескоро пришла мне в голову, и в этом я обвинил недостаток сна, что сказалось на остроте восприятия, помешавшей мне заподозрить что-либо подобное. Я круто развернул аэрокар на краю одной из рощиц, где был расположен укрепленный пост кассидиан с кольцевым дулом звукового орудия, выглядывавшего из него, и приземлился. Здесь, на открытой местности, было слишком много солнца для родного этой планете мохоподобного покрытия, но родная же трава этого мира была повсюду и ростом доходила до колен. Она медленно колыхалась под порывами легкого ветерка и играла волнами, словно поверхность озера.
Я вылез из машины и прошел через кустарник, маскирующий позицию орудия. День уже становился жарким.
— Есть какие-либо признаки передвижения Содружества там, в этих лесочках? — спросил я старшего взводного, командовавшего позицией.
— Нет, ничего, насколько нам известно, — ответил он. Это был худощавый, собранный молодой парень, немного облысевший раньше времени. Его униформа была расстегнута у шеи. — Патрули там.
— Гм-м, — произнес я. — Что ж, я попробую пролететь еще немного вперед. Спасибо.
Я вернулся к аэрокару, и мы снова взлетели. На этот раз всего лишь футов на шесть над землей и направились прямо в лес. Здесь было гораздо прохладнее. Одна рощица сменялась другой, а та в свою очередь третьей. В третьей рощице нас окликнули, и мы обнаружили, что наткнулись на патруль кассидиан. Солдаты лежали на земле и прикрывали нас. И я не смог заметить ни одного человека, пока чуть ли не у самой машины с земли не поднялся широколицый форс-лидер с игловинтовкой в руках и опущенным визиром шлема.
— Какого черта вы тут делаете? — спросил он, поднимая свой визир.
— Я журналист. У меня есть разрешение передвижения по боевым порядкам. Хотите посмотреть?
— Вы сами знаете, что можете сделать с этими вашими разрешениями, — ответил он. — И если бы это было в моей власти, то мы бы это сделали. Ваше пребывание здесь не означает что все происходящее сейчас здесь — нечто вроде чертова воскресного пикника. У нас и так достаточно трудностей в поддержании наших людей, а тут еще шляются подобные вам.
— Почему? — невинно спросил я. — У вас помимо этого есть какие-то неприятности? Какие именно?
— Мы с самого утра не видели ни одной черной каски, вот какие неприятности! — воскликнул он. — Их передовые орудийные позиции пусты — а вчера они были заняты, вот какие неприятности. Воткните антенну в почву и послушайте хоти пять секунд, и можете услышать шум множества тяжелых машин, передвигающихся всего лишь в пятнадцати — двадцати километрах отсюда. Вот в чем неприятности! А теперь, друг мой, почему бы вам не вернуться назад в тыл, так, чтобы нам не надо было беспокоиться еще и о вас, помимо всего прочего?
— А в каком направлении вы услышали передвижение бронетехники?
Он показал вперед, вглубь территории, занятой силами Содружества.
— Как раз туда мы и направляемся, — произнес я и, откинувшись на сиденье аэрокара, приготовился закрыть колпак.
— Подождите! — Его восклицание остановило меня прежде, чем я захлопнул колпак. — Если вы намерены двинуться дальше, навстречу врагу, я не могу вас остановить. Но я обязан предупредить вас, что вы направляетесь туда полностью под вашу ответственность. Там впереди — ничейная земля, и ваши шансы наткнуться на автоматическое оружие весьма велики.
— Конечно, конечно. Считайте, что вы нас предупредили. — Я со стуком захлопнул колпак над головой. Наверное, меня делал раздражительным недостаток сна, но тогда мне казалось, что он слишком уж налегал на нас без всякой необходимости. Я видел его лицо, угрюмо смотревшее на нас, когда завел машину и поехал прочь.
Возможно, я был неправ по отношению к нему. Мы проскочили между деревьями, и спустя несколько секунд он исчез из виду позади нас. Мы продолжали двигаться вперед через лес и небольшие разрывы в нем по удобно расстилающейся местности примерно еще с полчаса, ни с чем так и не столкнувшись. Я предполагал, что мы могли находиться никак не больше чем в двух — трех километрах от того места, откуда, как предполагал форс-лидер, шел грохот от передвижения бронетехники Содружества. И в этот момент произошло нечто неожиданное.
Послышался короткий звук, за которым последовал удар, словно швырнувший мне в лицо приборную панель и ввергнувший меня в беспамятство.
Я моргнул и открыл глаза. Дэйв расстегнул свой ремень безопасности и теперь с озабоченным лицом склонился надо мной, развязывая мой.
— Что такое? — пробормотал я. Но он, не обратив внимания на мои слова, высвободил меня и начал вытаскивать из аэрокара.
Он хотел положить меня на мох. Но к тому времени, как мы выбрались из аэрокара, мое сознание прояснилось. Я подумал, что, должно быть, я скорее оглушен, чем потерял сознание. Но когда я повернулся, чтобы посмотреть на аэрокар, я понял, что это не самое худшее, что могло бы произойти.
Мы наткнулись на вибрационную мину. Конечно же, аэрокар, предназначенный для использования на поле боя, был снабжен сенсорными датчиками, торчащими из него под разными углами. И один из них взорвал мину, когда мы находились на расстоянии в дюжину футов от нее. Но все равно аэрокар теперь представлял собой мешанину лома, да и приборная панель была хорошенько побита моей головой. Настолько, что было просто удивительно, как это я ничего не порезал себе на лбу, хотя там уже и вскочила шишка внушительных размеров.
— Со мной все в порядке — все в порядке! — раздраженно сказал я Дэйву. И затем в течение нескольких минут я ругал на чем свет стоит аэрокар, просто чтобы излить свои чувства.
— Что мы теперь будем делать? — спросил меня Дэйв, когда я закончил.
— Направимся пешком к боевым порядкам Содружества. Они ближе всего к нам! — прорычал я. Предупреждение форс-лидера тут же вспомнилось мне, и я снова выругался. А затем, просто потому, что мне надо было выместить свое раздражение на ком-то, я накинулся на Дэйва.
— Надеюсь, ты не забыл, что мы здесь для того, чтобы написать репортаж?
Я развернулся и заковылял в направлении, куда мы направлялись на аэрокаре. Возможно, поблизости находились и другие вибромины, но передвигаясь пешком, я не обладал ни массой, ни достаточной силой сотрясения, чтобы привести их в действие. Спустя какое-то мгновение Дэйв нагнал меня, и мы молча пошли дальше по мохоподобной подстилке, между огромными стволами деревьев, пока, оглянувшись, я не заметил, что аэрокар скрылся из виду.
И только тогда, когда было уже слишком поздно, до меня вдруг дошло, что я позабыл сверить свой наручный указатель направления с индикатором направления в аэрокаре. Теперь я посмотрел на свой наручный указатель Похоже, он указывал на позиции Содружества, которые должны были находиться прямо впереди. Если у него сохранилась корреляция с индикатором в аэрокаре — тогда все в порядке. Если же нет — среди этих огромных стволов, подобных колоннам, на этом мягком, бесконечном ковре мха, любое из направлений было похоже друг на друга Возвращение назад к аэрокару и его поиски с целью провести сверку с его указателем привели бы к тому, что мы бы заблудились.
Что ж, ничего иного теперь не оставалось. Самым важным теперь было сохранить продвижение вперед по прямой линии сквозь эту дымку и тишину леса. Я настроил указатель на нашу нынешнюю линию маршрута и надеялся на лучшее. Мы продолжали тащиться вперед, к тому, что, как я надеялся, было боевыми порядками Содружества — где бы они ни находились.
Глава 10
Я достаточно рассмотрел с аэрокара, чтобы быть полностью уверенным в том, что если передвижения каких-либо сил и происходили, все это было хорошо скрыто от посторонних глаз. Мы передвигались от дерева к дереву, от одной рощицы к другой.