Глава 24
— Верительные грамоты? — спросил Грин, как только мы уселись в кресла со стаканчиками, наполненными дорсайским виски, кстати, очень хорошим.
Я передал ему документы. Он бегло проглядел их, отобрав письма от Сэйоны, Связующего Культиса, адресованные командующему полевых сил Святой Марии. Просмотрев, он также отложил их в сторону. Затем вернул мне мои верительные грамоты.
— Вы сперва останавливались в Джозеф-тауне? — спросил он.
Я утвердительно кивнул. Я заметил, как внимательно он посмотрел в мои глаза и как лицо его несколько посуровело.
— Вы не любите Содружество, — неожиданно заявил он.
От его слов у меня перехватило дыхание. Я пришел, готовый сам заявить ему об этом. Но все произошло слишком неожиданно. Я отвел взгляд.
Ответить сразу же я не осмелился. Я просто не мог. Если бы я позволил себе отвечать сразу, не подумав, то пришлось бы либо все объяснить, либо постараться вообще ничего не говорить. Наконец я собрался с мыслями.
— Если я и буду чем-либо заниматься остаток своей жизни, — медленно произнес я, — это будет иметь отношение ко всему, что только в моих силах, направленному на изоляцию и, в конечном счете, изгнание Содружества и всего, ради чего оно существует, из общества цивилизованных людей.
Я снова посмотрел на него снизу вверх. Он сидел за своим столом, положив на него массивную руку и наблюдая за мной.
— Весьма суровая точка зрения, не так ли?
— Ничуть не суровее, чем их.
— Вы так думаете? — серьезно спросил он. — Я бы так не сказал.
— Я считал, — произнес я, — что вы один из тех, кто сражается с ними.
— Что ж, это так, — он слегка улыбнулся. — Но мы — солдаты по обе стороны.
— Я не думаю, что они считают так же. Он едва заметно покачал головой.
— Что заставляет вас так утверждать? — спросил он.
— Я уже видел их, — ответил я. — Я попал к ним, когда находился между линиями фронта, у Кэстлмэйна, на Новой Земле, три года назад. Вы помните тот конфликт.
Я легонько постучал по своему несгибающемуся колену.
— Меня подстрелили, и я не мог передвигаться. Кассидиане, находившиеся рядом со мной, качали отступать. Это были наемники. А противостояли им войска Содружества, такие же наемники.
Я замолчал и отпил виски. Когда я поставил стаканчик на стол, Грин по-прежнему не сдвинулся с места. Он сидел, словно ожидая чего-то.
— Среди них был молодой кассидианин, новобранец, — продолжил я. — Я готовил серию репортажей о той кампании с точки зрения различных индивидуумов. И я выбрал его в качестве такого индивидуума. Это был естественный выбор. Видите ли, — я снова глотнул виски и опустошил стаканчик, — моя сестра — она младше меня — переехала на Кассиду за два года до этого, по контракту, как бухгалтер, и вышла за него замуж. Это был мой шурин.
Грин забрал стаканчик из моей руки и снова наполнил его.
— В действительности он не был военным, — продолжил я. — Он изучал механику гиперпрыжков, и ему еще оставалось учиться три года. Но во время одного из конкурсных экзаменов он получил низкие оценки, и как раз в то время, когда Кассида задолжала по контрактному балансу войсковые подразделения Новой Земле.
Я вздохнул.
— Что ж, чтобы сделать эту длинную историю покороче, — в конце концов он оказался на Новой Земле во время той самой кампании, о которой я готовил репортажи. И именно из-за них я добился того, чтобы его прикрепили ко мне в качестве помощника. Мы оба считали, что так будет лучше для него. И что таким образом он будет в большей безопасности.
Я снова глотнул виски.
— Но, — произнес я, — вы знаете, всегда ведь можно найти тему поинтереснее где-нибудь в зоне боевых действий. И однажды мы оказались как раз в таком месте, когда отступали войска Новой Земли. Игла из винтовки прострелила мое колено. Надвигалась бронетехника Содружества, и становилось жарковато. Солдаты, находившиеся с нами, торопливо отступили в тыл, но Дэйв попытался нести меня, считая, что бронетехника Содружества просто поджарит меня прежде, чем они заметят, что я — не военный. Что ж, — я еще раз глубоко вздохнул, — разведподразделение войск Содружества наткнулось на нас. Они доставили нас на какую-то поляну, где у них уже находилось довольно много пленных, и какое-то время держали нас там. Затем взводный — один из их фанатиков, высокий, похожий на голодного волка солдат примерно моего возраста — появился с приказом, чтобы они подготовились к новой атаке.
Я остановился и снова отпил. Но я не почувствовал вкуса виски.
— Это означало, что они не могли оставить людей для охраны пленных. Им пришлось бы отпустить их в тылу боевых порядков Содружества. Взводный сказал, что этого нельзя допустить. Они должны быть уверены, что пленные не нанесут им вреда.
Грин по-прежнему внимательно наблюдал за мной.
— Сразу я не понял. Я не понял даже тоща, когда все солдаты Содружества — ни один из них не был сержантом, как взводный — возражали ему.
Я поставил стаканчик на стол рядом с собой и уставился на стену офиса, словно видя все это снова так же ясно, как если бы я смотрел на это сквозь окно.
— Я помню, как взводный неожиданно выпрямился. Я увидел его глаза. Словно его оскорбило возражение остальных солдат. «Разве они Избранные Господа? — заорал он на них. — Они из Избранных?»
Я посмотрел на Кейси Грина, сидящего напротив меня, и заметил, что он по-прежнему внимательно наблюдает за мной, а маленький стаканчик с виски просто утонул в его огромной ладони.
— Вы понимаете? — спросил я его. — Как будто потому, что пленники не были из Содружества, они в его понимании были не совсем людьми. Как будто они принадлежали к какому-то низшему порядку и поэтому их можно было убить.
Я неожиданно содрогнулся.
— И он сделал это! Я сидел там, прислонившись к дереву, в полной безопасности — на мне была униформа корреспондента Новостей — и смотрел, как он их всех расстрелял. Всех. Я сидел и смотрел на Дэйва, и он смотрел на меня, сидящего, в момент, когда взводный застрелил его!
Неожиданно я смолк. Мне хотелось все это рассказывать ему таким вот образом. Просто раньше я не мог рассказать никому, кто бы понял, насколько беспомощным я был тогда. Но что-то в Грине подсказало мне, что он поймет.
— Да, — тихо произнес он мгновение спустя, забрав и снова наполнив мой стаканчик. — Такие вещи очень нежелательны. А этого взводного нашли и отдали под трибунал за нарушение Кодекса Наемников?
— После того, как уже все произошло, да. Он кивнул и посмотрел мимо меня на стену.
— Конечно же, они не все такие.
— Но таких достаточно, чтобы они заслуженно получили ту репутацию, которую имеют.
— К сожалению, это так. Что ж, — он слегка улыбнулся мне, — мы постараемся и не допустим подобных вещей в этой кампании.
— Скажите мне кое-что, — попросил я, опуская свой стаканчик. — Подобные вещи — как вы это назвали — когда-либо с самими людьми Содружества происходили?
Что-то изменилось в атмосфере офиса. Наступила небольшая пауза, прежде чем он ответил. Я почувствовал, как мое сердце бухнуло три раза, ожидая его ответа.
Наконец он ответил:
— Нет, не происходили.
— Почему же? — снова спросил я.
Это странное ощущение в комнате усилилось. И я понял, что слишком форсировал события. Я сидел и разговаривал с ним, как с человеком, позабыв, что он представлял собой еще и кое-что иное. А теперь я начал забывать о том, что он — человек, и думать о нем, как о дорсайце — такой же человеческой личности, какой был и я.
Он не изменил ни тона своего голоса, ни позы, но почему-то мне показалось, что он отодвинулся от меня на какое-то расстояние, туда, на высоко расположенную, холодную каменистую землю, куда я мог попытаться добраться только на свой страх и риск.