— Так не делай ничего, — произнес наш дядя, переворачивая страницу своей книги. — Так или иначе — это единственно цивилизованный образ действий.
Эйлин стояла, молча плача. И Джэймтон Блэк обратился к ней.
— Эйлин, — сказал он, и она повернулась к нему. Он говорил тихим, спокойным голосом, всего лишь с намеком на акцент. — Ты не хочешь выйти за меня замуж и сделать мой дом твоим, на Гармонии?
— О да, Джэми, хочу! — воскликнула она. — Да!
Он снова подождал, но она не приблизилась к нему. Она снова заплакала.
— Я просто не уверена, что поступаю правильно! — воскликнула она. — Разве ты не понимаешь, Джэми, я хочу быть уверена, что поступаю правильно. А я не знаю — я не ЗНАЮ!
Она резко повернулась ко мне.
— Тэм! — сказала она. — Что я должна сделать? Должна ли я уехать?
Ее неожиданное обращение ко мне прозвучало как эхо тех голосов, что обрушились на меня в Индекс-зале. И немедленно библиотека, в которой я стоял, и сцена внутри нее, как мне показалось, странно увеличилась и осветилась. Высокие стены книжных полок, моя сестра с заплаканным лицом, обращающаяся ко мне, молчаливый молодой человек в черном — и мой дядя, тихо читающий свою книгу, словно озаренный мягким светом от полок позади него, — все это, казалось, неожиданно предстало в каком-то сверхизмерении. Я словно видел их и смотрел сквозь них одновременно. И неожиданно я понял своего дядю, как не понимал его никогда прежде, понял, что, несмотря на то, что он притворялся читающим, он уже решил для себя, каким образом я должен был ответить на вопрос Эйлин.
Он знал, что, скажи он моей сестре: «Останься», я бы постарался выпроводить ее из этого дома, применив грубую силу, если бы понадобилось. Он хорошо знал о моем инстинкте противодействия ему во всем. И таким образом, ничего не предпринимая, он ничего не оставил мне, с чем я мог бы сразиться. Он просто отступил в дьявольский (или богоподобный) нейтралитет, оставив меня по-человечески уязвимым, предоставив решать мне. И конечно же, он верил, что я поддержу решение Эйлин уехать с Джэймтоном Блэком.
Но на этот раз он ошибся. Он не заметил перемен во мне, моего нового знания, указывавшего мне путь. Для него «УНИЧТОЖАЙ!» было лишь пустой оболочкой, в которую он мог отступить. Но я сейчас, в своей лихорадочной просветленности, увидел все это как нечто большее — как оружие, которое можно было обратить даже против этих превосходящих демонов с молодых миров.
И теперь, когда я посмотрел на Джэймтона Блэка, меня уже не ужасал он сам, как перестал меня ужасать и Падма. Вместо этого мне не терпелось испытать мою силу против него.
— Нет, — спокойно ответил я Эйлин. — Я не думаю, что ты должна уехать.
Она уставилась на меня, и подсознательно я понял, что она рассуждала так же, как и мой дядя, надеясь, что в конце концов я скажу ей то, чего ждало ее сердце. Но теперь я выбил ее из колеи. И, стараясь как можно надежнее закрепить свое мнение, торопливо продолжил, осторожно выбирая слова.
Они легко приходили мне на ум.
— Гармония — не место для тебя, Эйлин, — мягко произнес я. — Ты же знаешь, насколько они отличаются от нас, землян. Ты не будешь чувствовать себя на своем месте. Ты не сможешь приспособиться к ним и их образу жизни. И кроме того, этот молодой человек — форс-лидер. — Я постарался с как можно большей симпатией посмотреть на Джэймтона Блэка. Его тонкое лицо повернулось ко мне, абсолютно свободное от какого бы то ни было возмущения или мольбы о помощи с моей стороны.
— Ты знаешь, что это означает на Гармонии? — спросил я. — Он офицер их вооруженных сил. В любой момент его контракт может быть продан, и он тебя покинет. Его могут послать туда, куда ты последовать за ним не сможешь. Он может не возвращаться годами. Или даже вообще не вернуться, если его убьют, что весьма вероятно. И ты хочешь подвергнуть себя этому? — И я жестоко добавил. — А достаточно ли ты, Эйлин, сильна, чтобы подвергнуть себя такого рода эмоциональному избиению? Ты не только подведешь себя, ты подведешь и этого человека.
Я остановился. На этот раз мой дядя не оторвал своих глаз от книги и не посмотрел на меня. Но я заметил — и почувствовал при этом скрытое удовлетворение, — что его пальцы, державшие обложку книги, слегка дрожали, выдавая чувства, которые он никогда не признавал в себе.
Что же касается Эйлин, то она с недоверием уставилась на меня, еще когда я только начал говорить, и молчала все это время. А теперь она издала лишь один тяжелый вздох, почти всхлип, и выпрямилась. Она посмотрела на Джэймтона Блэка.
Она ничего не произнесла. Но этого взгляда было достаточно. Я тоже наблюдал за ним в поисках какого-нибудь намека на эмоции. Но его лицо только несколько погрустнело странным, мягким образом. Он сделал два шага к Эйлин и теперь стоял к ней вплотную. Я напрягся, готовый втиснуться меж ними и, если будет необходимо, поддержать свое мнение. Но он лишь тихо заговорил с ней, в странной, церковной манере той речи, которую, как я читал, его народ использовал при общении между собой, но которая никогда еще не достигала моих ушей.
— Так ты не хочешь поехать со мной, Эйлин? — спросил он.
Она покачала головой, подобно нежному растению, потревоженному тяжелой поступью по нетвердой почве, на которой оно росло, и отвела свой взгляд от него.
— Я не могу, Джэми, — прошептала она. — Ты слышал, что сказал Тэм. Это правда. Я тебя подведу.
— Это неправда, — произнес он тем же тихим голосом. — Не говори мне, что ты не можешь. Скажи только, что не хочешь, и я уйду.
Он подождал. Но она лишь продолжала смотреть в сторону, отказываясь встретить его взгляд. И наконец, собравшись с духом, она покачала головой.
При этом он глубоко вздохнул. За все это время он ни разу не взглянул ни на меня, ни на Матиаса. И он не посмотрел ни на кого из нас и сейчас. По-прежнему на его лице не было заметно никакой боли. Он повернулся и тихо вышел из библиотеки, из нашего дома и из поля зрения моей сестры навсегда.
Эйлин повернулась и выбежала из комнаты. Я посмотрел на Матиаса. Тот невозмутимо переворачивал страницы своей книги, тоже не глядя на меня. После этого он больше никогда не вспоминал о Джэймтоне Блэке.
Не вспоминала и Эйлин.
Но менее чем через полгода она без лишнего шума представила свой контракт на продажу на Кассиду и уехала работать в этот мир. А спустя несколько месяцев после отъезда она вышла замуж за молодого человека, уроженца планеты, которого звали Дэвид Лонг Холл. Ни я, ни Матиас ничего об этом не слышали, а узнали только несколько месяцев спустя после свадьбы. Да и то из другого источника. Сама она нам не писала.
Но к тому времени меня так же мало волновали новости об этом, как и Матиаса. Потому что мой успех в тот момент, в библиотеке, с Джэймтоном Блэком и моей сестрой, указал мне путь, которого я и желал себе. Мое новое чувство начало взрослеть во мне. Я начал разрабатывать технику для применения ее к манипуляции людьми, как я сманипулировал Эйлин, чтобы добиться желаемого. И я уже вовсю шагал по дороге к моей личной цели — силе и свободе.
Глава 5
И все же, несмотря ни на что, эта сцена в библиотеке так и застряла у меня в памяти, словно заноза.
За все пять лет, что я поднимался по ступенькам Службы Новостей, как человек, рожденный для успеха, я ни слова не получил от Эйлин. Она по-прежнему не писала ни Матиасу, ни мне. Несколько писем, отосланных ей мною, остались без ответа. Я знал многих людей, но не мог сказать, что у меня были друзья. А Матиас был просто ничем. И наконец каким-то уголком своего сознания, сперва туманно, но затем все более и более отчетливо, я стал медленно осознавать, что в мире я одинок. И что в том лихорадочном проблеске обнаруженной мною способности манипулирования людьми я с таким же успехом мог бы избрать иную мишень, чем ту личность с одного из четырнадцати миров, мишень, у которой вполне могли быть какие-то причины, чтобы любить меня.
Именно это спустя пять лет и привело меня на холм Новой Земли, только что развороченный тяжелой артиллерией. Я спускался вниз с холма, потому что сам холм являлся частью зоны боевых действий противоборствующих сил Северного и Южного Разделов Атланда Новой Земли. Профессиональные военные составляли лишь основу обеих вооруженных сил — как Северных, так и Южных. Мятежники Севера более чем на восемьдесят процентов состояли из подразделений наемников, нанятых на Содружестве. Южные же более чем на шестьдесят пять процентов состояли из рекрутов с Кассиды, нанятых по контракту властями Новой Земли, — и именно последний факт и привел меня к тому, что теперь я пробирался среди развороченной земли и разорванных стволов деревьев по склону холма. Среди рекрутов именно этого подразделения находился молодой сержант по имени Дэйв Холл — человек, за которого вышла замуж моя сестра.