Виноградины размером всего лишь с глазное яблоко были жесткими и зелеными; пройдет еще немало времени до того, как они окончательно созреют. Эльдина жевала уже вторую, стараясь не думать о картофеле, орехах и хлебе, а тем более о такой роскоши, как мясо.
– А вы вообще не нуждаетесь в еде? – спросила она, опустив маску и выплюнув зеленую липкую жвачку.
– Немного питательных веществ – иногда, – ответил Фетан, – иначе мой источник энергии слегка перегревается.
Эльдина сдвинула маску на место и теперь говорила сквозь нее. Недавно она обнаружила, что некое приспособление на воротнике препятствовало искажению ее голоса.
– А почему вы стали… рабочим? Как вы им стали?
– Я прибыл на Масаду около четырех лет назад по приказу ЦСБЗ, чтобы доставить кое-какие приборы и оценить складывающуюся здесь ситуацию. Исследования длились примерно два года, в результате я узнал кое-что о подполье и установил с ним контакты. С тех пор я работал для Леллан Стэнтон – она руководит подпольем, – собирал сведения о положении рабочих, изучал их настроения…
– И что вам удалось выяснить?
– Пойми, девочка, ЦСБЗ не послала бы меня сюда из праздного любопытства. Когда наступит время, эта планета станет частью территории Правительства, нравится это Теократии или нет.
– А когда наступит нужный момент? Почему эта несправедливость сохраняется так долго?
– Из политических соображений. Правительство держит под контролем миры на своей границе, поглощает их с согласия восьмидесяти процентов населения, или в случаях, когда внутренняя ситуация в этих мирах выходит из-под контроля и население взывает о помощи. Если ЦСБЗ направит сюда десант военных кораблей и сметет Теократию, это может устрашить остальные миры, и этот страх сплотит их против Правительства. В последний раз, когда были применены крайние меры, нарушилось равновесие в одном из миров, который недавно присоединился к Правительству. Его жители восстали против так называемого "самодержавия ИР", власть захватили сепаратисты, и население было втянуто в войну против ближайшего соседа, давнего члена Правительства. Так что сама видишь: мы должны соблюдать осторожность.
– А что случилось… с теми двумя воевавшими мирами? – решилась уточнить Эльдина.
– Ну, ЦСБЗ была вынуждена защитить мир, входивший в Правительство. Таков договор.
– А другой мир?
– Он еще обитаем – на полюсах.
Эльдину, несмотря на юный возраст, отличали здравомыслие и определенный скептицизм, может быть, именно поэтому Фетан обратил на нее внимание. Девушка не скрывала, что не верит его историям, но очень хотела, чтобы они были правдой. И все же она запоминала многое из того, что он ей рассказывал, и уяснила, что Правительство должно лишь убедиться в несправедливости происходящего здесь, чтобы натравить ЦСБЗ на Теократию.
– Когда же здесь появится ЦСБЗ? – спросила она.
– Когда восемьдесят процентов населения проголосует за это, или же здесь произойдет политическая катастрофа, которая потребует внешнего вмешательства, – суровым тоном произнес старик.
– Но как мы можем голосовать? Фетан взглянул на нее.
– А ты хочешь, чтобы власть здесь перешла к Правительству?
– Ну конечно! Все, что угодно, только не Теократия! Он взял ее за плечо:
– Назови свое имя и объяви мне свою волю. "Что он имеет в виду? "
– Меня зовут Эльдина, и я хочу… чтобы Правительство управляло этой планетой. Я хочу стать свободной. Я хочу…
Фетан успокаивающе погладил ее по плечу.
– Только что ты проголосовала за контроль Правительства над этой планетой. – Он слегка наклонил голову, словно к чему-то прислушиваясь. – Итак, уже больше шестидесяти восьми процентов населения.
– Не поняла…
– Голосование признается действительным при учете данных физиологии, чтобы исключить какое-либо принуждение. Лично я уже собрал пятьдесят три изъявления воли, и тебе будет любопытно узнать, что среди них есть и голоса Дента и Катола.
– Голосование?
– Твой голос, с учетом твоего возраста, будет иметь силу в течение пятидесяти лет, учитывая местную среднюю продолжительность жизни.
– Я никогда не подозревала о существовании подобного голосования, – смущенно заметила девушка.
– Эти голоса запечатлены техническими средствами – через кольцо, амулет, пуговицу рубашки. Ты же понимаешь, как трудно добиться, чтобы кто-нибудь сказал то, что ты сама только что произнесла, да еще под присмотром прокторов и камер Теократии, не спускающих глаз со своих рабов. Большая часть из этих шестидесяти восьми процентов – голоса членов подполья.
– И сколько еще ждать? Старик ответил не сразу.
– Не думаю, что на Масаде это будет зависеть от голосования. Вскоре ЦСБЗ направит сюда своих людей, и все изменится.
– Расскажите мне еще… об этом, – попросила Эльдина, ей не терпелось узнать подробности. И Фетан выполнил ее просьбу.
– "И вот по воле Божьей братец Гудман пришел в страну габбльдаков. То и дело здесь попадались протоптанные в траве тропинки и россьти костей тех, кто не прошел испытания…"
– Габбльдак-баббльдак! – крикнул мальчик, и мать принялась учить его правильно произносить это слово.
Сын должен запомнить эту сказку как часть важной для него мифологии. Прокрутив текст дальше, она нашла изображение существа, припавшего к траве вроде некоего насекомого – многоглазый гибрид Будды и Кали.
– … Габбльдак, – еще раз произнес ребенок, и мать подозрительно взглянула на него, прежде чем продолжить:
– "В правой руке братец Гудман держал "Слово Божье", а в левой – "Мудрость Зельды Смита". Кроме книг и веры, у него не было другого оружия против чудовища.
– Спроси у меня, что захочешь! – воскликнул он, подняв вверх обе книги.
Тут габбльдак, скрестив многочисленные руки на трех-кильной груди, уставился всей своей батареей зеленых глаз на смиренного братца.
– Скаббл-баббл – тебе конец, – сказало чудовище, и братец Гудман не нашелся что на это ответить".
Женщина рассмеялась, когда на картинке огромное чудовище нагнулось вперед и открыло клюв, обнажив белые зубы, похожие на листья падуба.
– Догадайся, что было дальше? – спросила она.
Тоже смеясь, хотя и не вполне понимая почему, мальчик недолго думал над ответом. На картинке и так все было видно.
"Бритва Оккама" была мрачноватым и неуютным кораблем. Присутствие многочисленной команды и вспомогательного состава почти не ощущалось, коридоры всегда поражали пустотой, и нередко случалось, что какой-либо нужный в данный момент электрик или врач оказывался на расстоянии двух километров от капитанского мостика.
Каюта была просторна, комфортабельна и практически ничем не отличалась от номера шикарного отеля, но все равно походила на комнату в заброшенном особняке. Стоя перед экраном, заменявшим окно, Кормак потягивал виски с кубиками настоящего льда – не галлюциногенного, потому что Дрейден предлагал ему убийственную комбинацию, – и смотрел на "Элизиум", а также на огромную звезду-солнце, вокруг которой он вращался. Ему не терпелось заняться делом, но предстояли еще месяцы – по корабельному времени, – чтобы достичь места назначения. Не в силах унять свое нетерпение, Ян проглотил остатки напитка, поставил стакан в распределитель и направился к двери.
Хотя казалось, что на корабле царит покой, это было обманчивым впечатлением. До Кормака доносилось эхо далеких звуков: где-то шипел сварочный аппарат, с грохотом передвигали какие-то предметы, гудела лазерная дрель.
Ян посмотрел на часы и убедился, что прошел лишь час с тех пор, как они покинули "Элизиум". Пожалуй, пока не стоит беспокоить Мейку – ей едва хватило времени обустроиться в своей каюте, так как ее ждали в корабельной лаборатории судебной медицины. Ему есть о чем подумать, а это всегда лучше получалось во время прогулки.
Кормак двинулся вперед и спустя несколько минут понял, что покинул жилой отсек: палубное покрытие отсутствовало и виднелись гравитационные плиты, а прозрачные стены позволяли рассмотреть переплетения проводов и оптических кабелей, труб и металлических балок, плазмопроводов, часто сплетавшихся в своеобразные "осиные гнезда" для обеспечения работы какого-нибудь узла. Пару минут он недоуменно изучал нечто, по форме напоминавшее сиднейский оперный театр, но затем этот вид скрыла огромная плита.