Как только Амолоран произнес последнее слово молитвы, раздался глухой звук. Дорт как раз в этот момент смотрел вверх, так что его лицо усыпали кусочки плоти – как и лица многих других, кто стоял поблизости. Он снял что-то липкое со лба и с отвращением обнаружил, что это осколок кости. Тело Амолорана еще подрагивало в раме. От его головы осталась только нижняя челюсть, все остальное исчезло.
Ломан развернулся и в гневе устремился прочь. За ним поспешили Клаус и Абериль.
– Я прошу прощения, – бормотал майор. – Я накажу того идиота, кому поручили сканирование.
– Интересное решение, – признал ептириет. – Взрывчатка в одной из костей черепа. Сдетонировала, видимо, от чтения "Пятого молитвенника".
Возле лестницы он обернулся, чтобы еще раз окинуть взглядом присутствующих, и заметил только непроницаемые или сочувствующие лица – никто не осмелился потешаться над его конфузом. Затем последовал приказ брату:
– Я думаю, ты сам знаешь.
Выхватив нож, дьякон перерезал Клаусу глотку раньше, чем тот успел оценить опасность, затем отшвырнул его тело подальше, стараясь, чтобы на Дорта попало не слишком много хлеставшей из раны крови. Небрежно смахнув с одежды несколько капель, иерарх заметил:
– В таких делах хорошо, когда рядом свой человек. Добро пожаловать домой, главнокомандующий Абериль.
Шрам вел себя весьма странно, хотя у такого поведения имелись причины: сейчас он оказался внутри своего собрата, даже в какой-то степени прародителя. Драконид уже не в силах был сохранять свое обычное хладнокровие, он отстегнул ремни и теперь метался по салону шлюпки. Кормак тоже еле сдерживал себя. Да, пока они еще живы, но как долго все это будет продолжаться?..
Со стороны люка доносились шум и грохот, слышались звуки, напоминавшие вращение колес.
– Дракон, что ты делаешь? – поинтересовался Кормак, нажав кнопку связи.
– Я иду к вам, – ответил дракон. Не самая приятная новость.
Ян заметил, что Апис поднял голову и потянулся за капюшоном своего костюма, поясняя:
– Оба люка можно открыть снаружи.
– Можешь надеть капюшон или маску – если дракону вздумается убить нас, вряд ли мы успеем как-либо помешать ему.
Он взглянул на Ганта: хотя тот отстегнулся и схватился за антифотонное ружье, на лице его тоже было выражение какой-то обреченности.
– Наверно, у дракона имеются какие-то виды на нас, – предположила Мейка, не сводя глаз со Шрама. Ее еще мутило, но ингалятор немного облегчил страдания – по крайней мере, не потребовался другой пакет.
– Но какие? – скептически вопросил Кормак. – Мы знаем, что он злится на масадиан и хочет им отомстить, но кому, как не мне, хорошо известно, что после вмешательства дракона остаются только дымящиеся кратеры. Не вижу, зачем мы можем ему понадобиться, если толь-252 ко он не задумал швырнуть эту шлюпку вместо снаряда и таким образом уничтожить одну из цилиндрических станций.
Звук исходил уже от внутреннего люка, поэтому все вскочили со своих мест и бросились в противоположный конец салона. Когда колесо люка завертелось, Кормак живо представил себе ощущения тех, кого в этой шлюпке Апис тогда отправил в вакуум.
Между тем гидравлическая дверца люка открывалась постепенно, и это несколько успокоило Кормака. Он знал о способностях дракона, и то, что дверь не была им сломана, было хорошим знаком. Это значило, что дракон хотел сохранить шлюпку в рабочем состоянии, и оставалось надеяться, что он не имеет дурных намерений и по отношению к ее пассажирам.
Сквозь распахнутую дверь в шлюпку ворвалась беснующаяся плоть: сонм змеевидных псевдоподий с капюшонами на манер кобр, на каждом вместо пасти красовался единственный глаз без зрачка; клубок тонких красных щупальцев; сетчатые соединительные перепонки, позади всего этого – система полостей, где царило жуткое оживление. Шлюпка наполнилась запахом чеснока, паленого мяса и террариума. Эта масса наступала вперед, псевдоподии вились в воздухе, а их глаза шарили по всем направлениям. Потом к этому хаосу добавилось еще кое-что: ребристое змеиное тело, голова птерозавра и глаза, сверкавшие подобно сапфирам. Агент ЦСБЗ испытал ощущение дежа вю. А еще его ждала очередная витиеватая беседа.
– Я умираю, Ян Кормак, – промолвила голова птерозавра.
Кормак оттолкнулся от стенки и поплыл на середину салона, где зацепился ботинком за одно из сидений. Сложив руки на груди, он ответил:
– Я уже слышал это раньше.
Голова повернулась и уставилась на Шрама.
– Но я буду жить, – добавила она.
– Какой именно смысл ты вкладываешь в свои слова?
Голова опять повернулась к Кормаку, и уже не в первый раз он задумался о том, сколько таких голов было у каждого шара дракона. А может, он способен отращивать их по своему усмотрению – так, как он мастерил драконидов.
– Я разрушу лазерные батареи, – сказала голова, брызгая мутной слюной.
– Ну что ж, это… уже неплохо.
– У них есть пять кораблей, равноценных военным кораблям мю-класса Правительства.
– То есть тебе это знакомо? – уточнил Ян.
– Тому судну не слишком повезло при встрече. Аписа передернуло.
– Но ты тоже не легко отделался.
– На этот раз я уже не выкарабкаюсь.
Вопреки своему нежеланию поддерживать циклические и полупустые беседы, на которых специализировался дракон, Кормак все же не выдержал и закричал:
– Так какого черта тогда ты отправляешься туда?
– Чтобы возродиться вновь. Такого ответа и следовало ожидать.
– А что тебе нужно от нас?
– Когда я разрушу их лазерные батареи и спутники, вам нетрудно будет спуститься. Против Теократии поднимется мятеж, а тогда восстанут мои легионы.
– О чем ты, черт тебя дери? Неужели этот корабль мю-класса сжег половину твоего мозга?
Голова опять повернулась к Шраму.
– Я назову тебя Кадмом, – заявила она и метнулась обратно в люк, который за ней мгновенно захлопнулся.
– Что бы все это значило? – спросила Мейка. Кормак был так погружен в свои мысли, что не сразу сообразил: надо же, ведь она нашла в себе силы спросить.
– Жаль, что для начала вы выбрали именно этот вопрос. У меня на него нет ответа.
– Похоже, все оборачивается нам на руку… в некотором роде, – изрек Гант, ослабив хватку, с какой он сжимал антифотонное ружье, – даже приклад треснул.
– Да, и это меня беспокоит, – вздохнул Ян. – А кто такой Кадм? – спросил он Шрама.
Не сводя глаз с люка, драконид ответил:
– Я не знаю.
– Я знаю, кто такой был этот Кадм, – заявил Апис, и все оглянулись на него. – Это герой греческого мифа – с Земли. Мы изучали греческие мифы на уроках истории. Фаринс, наш учитель, говорил, что общечеловеческое образование необходимо даже тому, кто собирается посвятить себя металлургии. – Юноша сделал паузу, а Кормак подумал, был ли этот Фаринс на борту того корабля с Масады. Между тем последовало продолжение истории: – Кадм убил дракона, вырвал его зубы и посеял их в землю. Из зубов выросли воины, и они пошли воевать с ним. Но он бросил в гущу воинов драгоценный камень. Они стали убивать друг друга, чтобы завладеть камнем. А те, что остались живы, присоединились к Кадму и помогли ему что-то построить… город, кажется…
– Я тоже теперь припоминаю, – кивнула Мейка. – Кадмова победа – это победа дорогой ценой[11].
Кормаку не хотелось продолжать эту дискуссию.
– Пошли-ка приготовим лучше криококоны.
Вместо почвы под ногами все чаще попадались скользкий камень и россыпи щебня. "Хвосты ящериц" встречались все реже, а те, что росли на склонах, стали заметно короче; почти не было видно тростника. Моллюски здесь плотнее облепляли скалы, их окраска потускнела, а рисунок на раковинах стал нечетким.