-- Тебе пора на настоящую сцену, пора. Идем, я отведу тебя.
Город 51. Художественная мастерская.
В просторном зале мастерской было лишь два человека. Один, с въевшимися в кожу рук следами красок, в заляпанном балахоне, со всклоченной шевелюрой, и второй, аккуратный до последней буквы, в элегантном костюме и с дорогим хронометром на руке, на который он то и дело опускал взгляд. Они неспешно подошли к одной из картин. На полотне было искусно изображено множество цветов из металлических шипов. Синий кристалл, из которого росли цветы был покрыт ржавыми пятнами. Несмотря на великолепное исполнение, картина оставляла ощущение некоторой незавершенности.
"Костюм" потер подбородок, то так, то эдак рассматривая картину.
-- Знаешь ли, здесь чего-то не хватает.
-- О да, как я рад, -- художник только что не подпрыгивал, -- как рад, что ты заметил, да-да, не хватает. Тебя!
С последним словом художник сильно толкнул своего собеседника и тот рухнул в картину, как в воду. И сразу попал на шипы бутонов. Рот его раскрывался в безмолвном крике, рамка картины звуков не пропускала. Шипы хищно зашевелились и начали неистово вращаться, перемалывая тело в однородную пульпу. Голова, перевернувшись упала на верхнюю грань кристалла. Со влажным чавком кристалл стал стремительно обрастать голову, навечно заключая в себе останки незадачливого критика.
Художник прошелся подле картины.
-- Шедевр, определенно шедевр. Но мне пора, "знаешь ли". Есть один пейзаж, который я умираю, как хочу запечатлеть. Пока-пока, мне пора!
Он достал из пачки холст, укрепил на мольберте, схематически, буквально за минуту, нарисовал подножие вулканической кальдеры и нырнул в картину.
Город 15-дзета. Интернат "Мечта".
Мальчишка лет двенадцати сидел за столиком и, подперев голову руками, смотрел на невозможное. Ярко-синее перышко птицы. Это было совершенно нереальное чудо. Птицы не могут здесь жить, задыхаются. Так ему говорили и он верил. Каждый день ему чудилась птица, но он отгонял это видение. "Мираж, фокус", -- говорил он себе. И теперь ясно видит опровержение всем тем словам, что воспринимал за истину. Перо. Казалось протяни руку и возьми, но откуда-то он знал, что только он встанет, подует ветер и перышко улетит. Поэтому мальчик только сидел и смотрел. В его "знании" стали появляться моменты, когда перо можно будет схватить. Вот-вот, сейчас, рывок. Мальчишка разочаровано воскликнул, упустил. Но не время сожалеть, надо бежать. Мир расцвел мириадами вероятностей. Вот здесь патруль повернется, здесь упадет камушек, здесь он перепрыгнет и звук, отразившись от старой трубы будет звучать с совершенно другой стороны. Мальчик не задумывался почему и как, для него начали исполняться мечты. А мечтами надо наслаждаться, а не думать о них. Парень скользил от укрытия к укрытию, быстрым темпом приближаясь к выходу из города.
На КПП как раз возвращались арбитры на моноподах. Они всегда патрулировали окрестности перед закрытием врат, на случай идиотов и туристов. Если что, предупредительный выстрел в голову из шокового и бесчувственная тушка отправляется в гостиницу на пару с квитанцией о штрафе.
Как мальчик и ожидал, перо вылетело из города с последним "вздохом" фабрики. И теперь он лихорадочно искал возможность проскользнуть между стремительно закрывающихся створок ворот. Это нет, поймают через пять секунд, здесь минута, здесь не добегу. Взгляд упал на припаркованный монопод. Беспечный водитель оставил включенной систему двигателей. Да, это то, что нужно, здесь вероятность не обрывается. Мальчик никогда не управлял подобной машиной, да и, если честно, никакой, кроме школьного погрузчика, но тоже чувство правильного пути подсказывало ему, что все получится. Он в одну секунду влетел в седло и сразу дал максимальный ход. Никто из арбитров среагировать не успел, они только матерились, глядя на сошедшиеся створки. Никто их до утра не откроет, теперь, из-за одного идиота, придется звать десантный бот.
Мальчишка гнал на полной скорости. Каким-то образом перо умудрялось лететь быстрее, но все было правильно, это же чудо. Внезапно, сквозь восторженность, пробилась тревожная мысль. "А как же воздух? Я же задохнусь", -- и он стал задыхаться. Руки соскользнули с рулей и мальчик вылетел из седла. Перекувырнувшись несколько раз и ударившись головой, он замер и отключился.
Казалось всего через секунду, мальчишка опять открыл глаза. Он судорожно схватился за грудь, ожидая удушья, но дышалось хорошо, свободно. "Значит об этом нам тоже лгали". Он обернулся вокруг. Подножие скалистого холма. На его вершине, трепетало, пойманное в щели между камнями, синее перо. Мальчик уже собрался идти туда, как сзади послышался гул. На посадку заходил массивный, ощетинившийся орудиями бот.
-- Именем закона, оставайтесь на месте! -- трубный глас разбил вечернюю тишину.
Из трюма выпрыгнули два арбитра. Первый направился к мальчишке, а второй разложил оружие и без задержки выстрелил в живот нарушителю. Мальчик упал на колени. Первый арбитр подскочил к коллеге, выбил оружие и врезал по лицу.
-- Это же просто ребенок, баворк тебя от... полюби! Он от шокера и загнуться может, кретин!
В этот момент "просто ребенок" поднялся и захромал в сторону вершины холма. Арбитр нагнал мальчишку как раз, когда тот поднимал перо. Арбитр в изумлении остановился. Это был не холм, а край кальдеры, полностью усыпанной светящимися друзами кристаллов. Он открыл рот, но сказать что-либо не успел, внезапно упав. Упав на рассыпающиеся тонкими гранями остатки ног. Он неверяще повернул, с заметным хрустом, голову в сторону напарника, но того постигла та же участь. Через мгновения лишь сверкающая пыль напоминала о том, что здесь прошла смерть.
Но мальчика это уже не занимало. Он смотрел на силуэты, что с равными промежутками вышли в этот момент на край кальдеры. Восемь человек, восемь лучей идеально сходящихся в центре. Каждый видел свое, лаборатория, сцена, укрытие, открытие. Пятерых вела история, двоих предсказания, ну, а путешественник, он просто пришел. Мальчик чувствовал их всех, их мысли, их взгляды, их суть. Да, именно так правильно. Он чувствовал это, эту упоительную правильность. Теперь они вместе, теперь откроется цель. Они изменят этот мир!
Где-то в глубинах варпа.
Тонкая, серая птичья фигура стояла перед сложной, многомерной доской. Казалось, демон играл сам с собой. Ведь рядом никого не было, фигуры противника никто не трогал. Вдруг демон будто что услышал. Перья встопорщились, он издал вопросительный клекот. Никто не ответил, но он чувствовал, где-то появилось множество новых путей, новых граней для изменения. Он вглядывался, старался понять, увидеть в потоках Имматериума, где истинное знание, а где ловушки расставленные его мастером. Да, да, вот этот завиток. Демон подхватил из воздуха когтем красную нить. Подержал секунду и отпустил. И еще одну, и еще. Казалось, это худое подобие птицы играет на невидимой арфе. Наконец симфония закончилась. Демон кивнул сам себе и, вернувшись к доске, передвинул одну из фигур далеко вперед.
Хаос принимает любое подношение, понимает любой язык. Можно рисовать знаки кровью, можно рисовать знаки краской, водой, воздухом. А можно, и это высшая степень искусства, рисовать знаки людьми и их поступками.
Глава 21. Дым и зеркала.